Остров. Николай Мороз
Билл улыбается во весь рот, как тянет из кармана куртки горсть патронов и пополняет ополовиненный магазин браунинга. И посылает «парламентера» в такие дали, такими заковыристыми и окольными путями, что с улицы донеслась лишь бессвязная злобная ругань, и все стихло.
– Спокойно, сынок, – Билл встал в простенок между окнами, – выкрутимся. Я нужен им живым, так что можешь быть спокоен…
Его оборвали два взрыва, что грохнули внизу один за другим – это разорвались две гранаты. Из коридора потянуло дымом, раздался топот – Тереза вбежала в комнату, и Билл едва успел перехватить ее за руку и отшвырнуть к двери.
– Стой, где стоишь, – пробормотал он, возвращаясь к окну, – а ты, сынок, приготовься, мне понадобится твоя помощь.
Я по-прежнему ничего не видел в темноте, да и нападавшие стали осторожнее, и положение их было более выгодным, чем наше. Два окна с выбитыми стеклами они вычислили сразу и держали нас под постоянным огнем, в стены и дверь то и дело влетали пули, мать с карабином в руках сидела на полу и кляла Билла и всех его «друзей» на чем свет стоит. Тому удалось сделать два или три выстрела, но, похоже, все они угодили в «молоко», вернее, в чернила, что разливались за окном. Липкие, холодные, провонявшие водорослями и морем, они лились в комнату вместе с дождем и мокрым снегом. Пуля, попав в раму, застряла в ней, и, как несколько часов назад, в лицо мне ударила «картечь» из щепы.
Я разозлился от собственной беспомощности, от злости и от холода, поднял ремингтон, прицелился наугад – туда, где, как мне показалось, у развалин ограды притаился человек, и выстрелил два раза. Отдача отбросила меня назад, на пол с веселым стуком упали гильзы, а на улице кто-то заорал не своим голосом, потом еще раз, но уже тише, и замолк.
– Поздравляю, – пробормотал, целясь во что-то видимое только ему одному, Билл, – с почином тебя, Данила. Хороший выстрел, теперь их пятеро.
Он опоздал на пару лет, поздравлять меня надо было гораздо раньше, первый раз стрелять мне пришлось точно такой же непроглядной ночью. Только дело было внизу, в зале, и бандитов было трое, я выбрал самого здорового и прострелил ему колено, правда, со второго выстрела. Остальные мигом стали сговорчивыми и убрались прочь, прихватив своего воющего от боли дружка, мать молча отобрала у меня ремингтон, а остальные посетители сделали вид, что ничего не заметили. Это была просто самооборона, вот и все, каждый защищался тем, что бог ему послал. У залетных грабителей-подростков с собой были только ножи, а у меня имелся аргумент посерьезнее. Думаю, что после того случая они бросили свое ремесло или сделали выводы, но я их больше поблизости никогда не видел.
Билл выстрелил, глянул поверх пистолета, повернулся вправо и пальнул еще раз. Снова крик, только глуше, точно пуля влетела человеку в глотку, еще крик, переходящий в хрип и тишина.
– Четверо, – произнес Билл, – их осталось четверо. Неплохо, неплохо, скажу я вам…
Он едва успел убраться от окна, сполз по стене на пол, и в стенке над его головой одна за другой появились три дырки.