Наедине со временем. Аркадий Эйзлер

      После приведенных выше проклятий Вышинского Фейхтвангер заявляет, что «члены суда, прокурор ни разу не повышали голоса, все вели себя в высшей степени корректно, отрицая, что прокурор (или судья) прерывал подсудимых, затыкал им рот, хамил, кричал, бесцеремонно лишал слова». Но если обвиняемого называют тявкой, то, конечно, пропадает желание противоречить и судье, и прокурору, и самому Всевышнему. Да и какой ты, к черту, гвардеец, к какой гвардии принадлежишь?

      Среди шестнадцати обвиняемых – представители ленинской гвардии: Г. Зиновьев, в свое время председатель Коммунистического интернационала, и Л. Каменев, наследник Ленина в качестве председателя правительства СССР. Что же отвечает прокурору Зиновьев? Цитируем в подлиннике: «Мой дефектный большевизм перешел в антибольшевизм, и через троцкизм я очутился и проникся фашизмом».

      Чего здесь больше – идеологии или страха за жизнь свою и близких? Насколько идеология, посредством страха и давления, может оказывать влияние на человека? А может быть, в этом случае они взаимно дополняют друг друга, создавая тот один отчаянный процент надежды, упоминаемый Фейхтвангером, чья поездка в Москву в начале 1937 г. была не случайной. Он пустился в дорогу как человек, симпатизирующий режиму. Но тем не менее его удивляет и поражает огромное количество портретов и бюстов на всех углах и перекрестках, в подходящих и не подходящих местах. Научные доклады, ничего общего не имеющие с политикой, пересыпаются славословиями в адрес Сталина, принимая безвкусные формы. Фейхтвангер при встрече со Сталиным лично говорит ему об этом. Сталин шуткой отвечает, что в настоящее время трудящиеся заняты более важными делами, чем заботой о вкусе. А здесь под рукой и объяснение происходящему. По утверждению писателя, преклонение перед вождем росло органично вместе с успехами экономического строительства, и народ благодарен Сталину за хлеб, мясо, порядок, образование. Но должен ли народ кому-то выражать за все это благодарность? Конечно, должен, и он избирает не какой-то абстрактный коммунизм, а личность.

      Это суждение Фейхтвангера так понравилось Сталину, что уже в 1937 г. книжка писателя молниеносно переведена и издана большим тиражом в Москве, являясь единственным изданием в СССР, увидевшим свет при Сталине, признавшим наличие культа личности, вождизма, давая им хоть какое-то обоснование. Все успехи страны являются результатом действий одного человека, которому народ должен выражать свою благодарность. Это мнение настолько улеглось в сознании масс, что осталось в нем на многие десятилетия, добравшись до наших дней. От мала до велика, все, кто занимал маломальский пост, должны были использовать цитаты вождя, прославляя его, льстя ему, причем все это должно подаваться без малейшей иронии, сопровождаясь и смешиваясь со страхом быть неправильно понятым или интерпретированным.

      «На Мавзолее Ленина, окруженный своими ближайшими соратниками – Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым,