Повести в Белых Халатах. Нина (Лето) Романова
переварить и усвоить количество еды, превышающее половину её собственного веса, невозможно. Она считает, раз питание дробное, то есть поглощаемое маленькими порциями каждые десять минут, значит, оно здоровое.
Поведение Фроськи при появлении в квартире Раисы Львовны предсказуемо, как расписание поездов в Германии. Первые пару часов она не отходит от тёщи, следуя за шаркающими от холодильника к плите и обратно тапочками буквально по пятам.
Начиная с третьего часа, Фроська перемещается на наблюдательный пункт, где сидит, навострив уши. Она уже не топчется за кормилицей шаг в шаг и подходит к миске, только если в ней оказывается лакомство.
К концу четвёртого часа пребывания Раисы Львовны на кухне Фроська ложится на пол, продолжая осоловелыми глазами наблюдать за происходящим, но уже не поднимается, а лишь судорожно сглатывает при виде очередного вкусненького кусочка, падающего в миску.
Я думаю, блевать и гадить Фроська начинает после ухода кормилицы только из уважения к последней и опасаясь, что если не дотерпит, то в следующий раз не дадут. Тёща же чистосердечно считает нас лгунами, когда Кира в очередной раз орёт ей в трубку:
– Мама! И что вы опять дали собачке? Она изгадила мне всю квартиру!
На что мама неизменно отвечает:
– Ничего такого, чего я сама не кушала! Скажи своему доктору, пусть он животное полечит, хоть какой-то будет толк от его медицины.
Я давно перестал реагировать на замечания Раисы Львовны. Более того, я несказанно рад, что она не считает меня врачом. На заре моего брака с Кирой я как образцовый муж, стремясь угодить тёще, пытался добросовестно разобраться в её гипертонии. Но стоило заявить, что в первую очередь нужно отрегулировать питание и сбросить вес, как меня записали в ветеринары и принялись демонстративно игнорировать как врача.
После гневной тирады, выплеснутой на маму, Кира, возмущённая моим бездействием, обратила своё недовольство на меня. Но на подобные выходки я давно подобрал стандартный ответ:
– Могу ускорить процесс очистки собачьего организма путём клизмы и промывания желудка.
Кира, воочию представив последствия предлагаемых процедур, согласия на них никогда не давала. А, как известно, без согласия родственников никаких манипуляций с пациентом проводить не рекомендуется.
За ночь меня неоднократно поднимали оказывать помощь страдалице, в результате наутро я чувствовал себя как после дежурства и собирался на работу в надежде, что хотя бы первая пара пациентов проспит назначенную со мной встречу.
Донеся до машины своё неразбуженное тело и сев за руль, я понял, что забыл дома телефон. Без телефона день грозил превратиться в целый ряд мелких катастроф, а потому я нехотя вылез и тем же вялым шагом поплёлся обратно. Кира, открыв дверь, не преминула заметить, что всё у меня не как у людей. Она уже была на пути к ветеринару, хотя я профессионально убеждал её, что к обеду Фроська будет в полном порядке и единственное, что ей действительно нужно, – это лечебное голодание дня на два. Но для Киры, как