Третья сила. Фарра Мурр
глаза с лихорадочным блеском, пальцы со следами шариковой пасты…
– Ты что, поэт?
– Откуда вы… Да хотя, пожалуй, и нет. Теперь нет. Меня зовут Адриан Виндзор.
– С такой фамилией – и поэт?
Парень поперхнулся и покрылся румянцем:
– Вообще-то это моя настоящая фамилия. Никаких родственных связей! Как видите, Виндзор – фамилия не только королей. Чтобы не судачили, для читателей я взял псевдоним – Ад Вин.
– А что ты делал в этой конуре?
Юноша испуганно оглянулся, тяжело вздохнул и отставил стакан в сторону.
– Ты что, не понял вопроса?
– Да знаете ли… проходил мимо, дай, думаю, загляну… от нечего делать.
– Мне можешь не врать! Ты уже третий день здесь околачиваешься, – резко отрезал Боб, отодвигая от юноши порцию алкоголя. Собеседник с видимым сожалением проводил стакан взглядом и тяжело вздохнул:
– Да… верно. Я тут живу неподалёку. А вы не из патриотистов?
– Это ещё кто?
– Ну, новая банда. У них ещё униформа характерная. Говорят, забивают чуть не до смерти всякого, кто хочет уехать. Вы, надеюсь, не с ними?
– Не-а. Я глупостями не занимаюсь. А ты что, уже туда собрался?
Адриан ещё раз осторожно огляделся и таинственным шёпотом сообщил:
– Послушайте, я там был. В этом кубе. Там… интересно. А вдруг это всё правда? Я ведь ещё молод. Земле всё равно конец… Вы меня осуждаете?
– Нет, хотя сам туда не собираюсь. По-моему, это личное дело каждого. Кто знает, что хуже – самоубийца на Земле или трус в космосе? Пей, успокойся.
– Ещё раз спасибо. Я зашёл всё-таки. Вы знаете, там – ничего, вовсе не страшно. Красиво! И странно. Как в виртуальном мире. И пахнет вкусно, как в саду.
– Ну и какие Они?
– Кто?
– Ну эти, как их там… пришельцы, чёрт бы их подрал!
– Не знаю. Не видел. Понимаете, я, когда вошёл, может, от волнения… у меня как-то всё поплыло перед глазами, голова закружилась, легко стало, почти невесомо. Я будто летал. А потом у меня в руках эта бумага очутилась, и будто кто легонько подтолкнул к выходу. Ну… я и вышел.
– Вот эта, что ли? – Боб взял у парня рулончик, который тот инстинктивно сжимал в левой руке, и развернул его.
На изумрудном фоне яркими блёстками высвечивались какие-то огоньки и силуэты. Внимательно приглядевшись, можно было сквозь туман и зыбь за мерцающим занавесом увидеть какое-то движение, шевеление внутри картины. Огоньки притягивали внимание, звали заглянуть внутрь, где угадывались то ли разноцветные строения, то ли странные невиданные цветы. Появлялось ощущение полёта – парения над ещё неизведанной, но удивительно прекрасной местностью. Абрахамс решительно свернул проспект и сердито бросил его на стол.
– Забери свою агитацию!
– Послушайте, сэр…
– Нет, это ты послушай! Вали отсюда! И поменьше болтай на улицах! Понял?
Минут через пять после ухода доморощенного поэта Боб поймал себя на мысли,