Золотой грех. Кирилл Казанцев
они совсем не нужны. Надо Катьку обкатать, пристегнуть, сделать ее постоянной любовницей. Что лучше! Всегда под рукой, всегда… Нет, говорить, что всегда согласна, еще рано, но думать так хотелось. Вообще о ней хотелось думать в этом ключе.
Тогда Давыдов, помнится, поймал себя на мысли, что, глядя на Екатерину, ни о чем уже и думать не может. Все мысли о том, как он будет гладить это колено, как его рука полезет под юбку в горячее и таинственное, как послушно расстегнутся эти пуговички, как его руки и губы прижмутся к нежной коже ее груди, как ее губы и ладошки будут ласкать его.
В тот же день он не сдержался и поехал в сауну, где сам себя удивил давно не проявлявшейся в полную силу энергией. А на следующий день он занялся подбором квартиры. Купил он ее через пару недель в доме 4 по Тверской, буквально в двух шагах от здания Государственной думы на Охотном Ряду. Это была хорошая квартира, после недавнего дорогого ремонта.
Давыдов заявил Екатерине, что квартира оформлена на нее и нужна для деловых целей, и распорядился поменять там обстановку. А через месяц он впервые дал ей задание накрыть небольшой фуршет в новой квартире и ждать гостей. Тогда же впервые Жорка привез туда продукты и выпивку, полагая, что Екатерина там живет.
А потом он, Давыдов, приехал сам. Он опоздал на два часа и увидел прежде всего встревоженные глаза своей помощницы. Лишний раз беспокоить депутата по телефону помощникам не рекомендовалось. Екатерина была в платье для коктейля с открытой грудью и плечами. Тонкая ткань шоколадного цвета изумительно подчеркивала фигуру молодой женщины, оттеняла ее каштановые пышные волосы. Более желанной она еще для Давыдова не была.
Он присел на диван, пригласил Екатерину сесть рядом и налить им красного вина. Именно красного, густого и терпкого! Они взяли бокалы, и Давыдов взволнованно рассказал ей, как его к ней тянет, как она ему нужна. И квартира эта так и останется ее, если она даже откажет сейчас. А если не откажет, то он ее не обидит, потому что она…
Он сбился, закрутил сокрушенно головой, а потом стукнул краем своего бокала о бокал Екатерины и опрокинул вино в рот. Он пил и видел краем глаза, что женщина тоже поднесла бокал к губам. Молча! Это должно было означать согласие, это ничего другого не должно было означать, потому что он желал ее, хотел ее, он извелся, как подросток! Он поставил бокал, он взял бокал из ее тонкой руки, отметил капельку вина на нижней губе, увидел ее спокойные глаза, в которых не было страсти, но не было и возмущения.
Соглашается, потому что он ей начальник, потому что зависит от него? Соглашается, потому что хочет получать блага или потому что боится мести с его стороны? Да плевать! Главное, что согласна, а почему это все…
Он взял ее ладонью за шею и властно притянул к себе. Ее спина тихо скользнула по спинке дивана к нему, мягкое плечо уперлось в его грудь, а полные губы оказались совсем рядом с его губами. Он касался их своими губами, чувствуя вкус вина, губной помады и женщины. Она не отвечала