Песий бунт. Константин Уткин
сотни жестоких драк, заманили туповатых бойцов на пустырь и сомкнули десяток челюстей на их тренированный мускулах…
Хозяева долго собирали части своих любимцев, находя их в самых неожиданных местах.
И в больницы иногда привозили покусанных дикими стаями прохожих – и, хоть раны были не сильные, приходилось колоть страдальцев от бешенства.
Ох, какое же мерзкое было у Витька в тот день настроение – даже две бутылки то ли водки, то ли ацетона, распитые возле железнодорожного полотна в облетающих кустах, не принесли облегчения, а только распалили глухо тлевшее весь день неудовольствие.
Неудовольствие собой, женой, сукой и изменщицей, которую он с огромным трудом все – таки выгнал, сволочной своей работой и вообще – всем скотским миром разом.
Это неудовольствие поднималось, как накипь, и к моменту возвращения Витька домой уже готово было выплеснуться. Эта прожорливая пестрая тварь должна была получить по заслугам – за неуемный аппетит, за необъяснимую злобность, за то что тратит его, Витька, драгоценное время своими глупыми прогулками. Опять же шерсть, запах… пес, почуяв сопровождавшее Витька напряжение, прыгнул на заскрипевший диван. Витек, усилием воли остановив закачавшиеся стены и соединив две картинки в глазах в одну, намотал на кулак ремень и шагнул к дивану…
– Не тронь меня. – раздалось явственно в голове, и Витек так и замер на месте. В висках глухими ударами пульсировала кровь, и сквозь этот шум пробивались мысли – все, докатился, эти излишества свободной жизни скоро сведут в могилу. Это ж делириум, это ж тременс, это ж горячка белая. Ну, блин… ну, сейчас он получит… Кому еще можно отомстить за погубленную жизнь, как не забитой верной собаке? Витек замахнулся свистнувшим ремнем – но пес, обычно покорно падающий на спину, вдруг с неожиданной прытью увернулся, сморщив оскалом мясистые брыли. И тотчас в ушах загремело так, что Витек едва не оглох.
– Я тебе сказал или кому? Что свои красные буркалы вытаращил? Не понял, кто с тобой разговаривает?
И тут произошло нечто уж совсем невероятное – кобель встал на задние лапы, оказавшись сразу на голову выше Витька, когтями передних сморщив рубаху на тщедушных Витькиных плечах и дохнул в лицо жарким смрадом из пасти в черных пятнах. Витька только пыхтел и кряхтел – от оторопи у него не было сил даже на нечленораздельное мычание.
– Заткнулся? Вот если еще раз замахнешься на меня своим ремешком, я тебе вместе с ремешком ручонку твою дохлую перекушу и выплюну.
– Ты – слова вылетали из пересохшего Витькиного рта цыплячьим писком – ты … собаки не умеют говорить…
– А кто ж с тобой говорит, мудило ты грешное? Как ты можешь заметить, я и не говорю. Мой голос раздается у тебя в мозгу. Точнее в том, что у тебя там еще осталось. Как ты там меня обычно называл? Дармоед, ублюдок, свинья прожорливая?
Витек молчал, придавленный и тяжелыми лапами, и невероятной ситуацией – этими самыми