Остров незрячих. Военная киноповесть. Семён Данилюк
удачей. Матери торопились подложить дочерей под офицеров, дабы избежать надругательства со стороны солдатни! Не остановил волну насилия и приказ командующего 2–м Белорусским фронтом Рокоссовского о расстреле на месте за мародерство. Угроза смерти лишь добавляла возмездию сладостности. – В общем прикиньте, где все-таки сможете нас разместить, чтоб не тревожить…
Арташов показал на поляну.
Невельская вопросительно скосилась на подругу. Та кивнула. – Вам, само собой, освободим комнату в доме, – сориентировалась Невельская. – А для нижних чинов – в задней части имения есть каретный ряд и людская с сеновалом. Горевой заметил, как при слове «людская» поморщился капитан. – Нет-нет. Всё очень пристойно. И места на всех достанет, – поспешил он. – Там прислуга прежде жила. – Что, разбежались со страху?
– Нечем стало платить, – объяснил Горевой, вызвав гневный взгляд баронессы. Вообще, похоже, бедному управляющему крепко доставалось от строптивой хозяйки.
– Матрасов в избытке, а вот простыней, боюсь, не хватит, – расстроилась Невельская. На слово «простынь» Сашка отреагировал нервным смешком.
– Думаю, без простыней мои разведчики выживут, – по лицу Арташова впервые проскользнуло подобие улыбки. – Этого нельзя, – баронесса позвонила в колокольчик. Вошла дебелая, сорока пяти лет, женщина в передничке. Несмотря на возраст, она бы и сейчас выглядела эдакой сдобной пампушкой, если бы не угрюмое выражение округлого лица.
– Глаша, голубушка! – обратилась к ней баронесса. – Посмотри, что мы можем найти из простыней для солдат.
Служанка неохотно кивнула. Арташов, заинтересованный, остановил ее. – Из репатриированных? – Еще чего? – буркнула та. – Не обижайтесь. Глаша у нас человек необщительный, но верный, – вступилась баронесса. – Она из тамбовских крестьян, из имения покойного мужа. У меня в услужении с пятнадцатого года.
– Ишь ты, – в услужении! – Сашка, плотоядно поглядывавший на горничную, перегородил ей дорогу. Браво приосанился. – И охота на чужбине на барыню гнуться? Осталась бы на Родине, сейчас бы сама себе госпожой была.
Глаша поджала губы и, не ответив, вышла. – Тоже не любит, – буркнул уязвленный Сашка. – Под себя воспитали!
– А ты чего ждал, чтоб здесь Маркса изучали?! – рыкнул вдруг Арташов. – Марш к роте, историограф хренов!
В секунду с чуткого Сашки смыло вальяжность. Опасливо косясь на командира, он припустил к выходу. Следом двинулся Арташов. Горевой напоминающе подкашлянул. Баронесса, недовольная подсказкой, уничижительно свела брови.
– Сударь, – остановила она Арташова. – Обычно мы едим с воспитанницами. Но сегодня для нас накроют отдельно, в гостиной. И поскольку нам придется привыкать друг к другу, приглашаю вас к обеду, господин?… Я не разбираюсь в этих ваших звездочках.
– Капитан, – услужливо подсказал Горевой.
– Вообще-то меня Женя зовут, – представился Арташов.
Старшина Галушкин, которому