Проклятое золото. Ольга Баскова
муж решительно вошёл в кабинет. Галя осталась за дверью. Она боялась узнать печальные новости.
– Господи, Герман, ты ли это? – послышался голос Славы, радостный, визгливый.
– Разве я так изменился? – проронил Боростовский, явно не выражая восторга от встречи с однокурсником. – А ты какими судьбами тут?
– У тебя лежит моя тёща, – бывший муж тоже перешёл на серьёзный тон. – Елена Васильевна Лопатина. Как она?
– Плохо, – откровенно признался Герман. – И поэтому не спрашивай, сколько ей осталось. Речь идёт о паре месяцев, даже недель.
– Зачем же ты выписал моей бывшей такие дорогущие лекарства? – поинтересовался Слава. – У неё совсем нет денег.
– Твоя бывшая, как ты изволил выразиться, настояла на этом, – отозвался врач, взяв Славу под руку. Мужчины вышли в коридор, столкнувшись с Галей, и Герман обратился уже к ней:
– Я всё разложил по полочкам, правда, женщина? А вот домой забрать вы её можете. Сам видишь, какие у нас условия, – он кивнул, указывая Славе на ряд коек, сиротливо стоявших возле стены, крикливо выкрашенной в тёмно-синий цвет. Старушка в белом платочке, укрытая цветастым одеялом, не сводила с посетителей глаз. Худощавый дедок, шевеля босыми жёлтыми ногами, что-то пил из пластиковой бутылки.
– Она пришла в себя? – выдавила Галя, набравшись храбрости. Раз Герман не говорит о матери в прошедшем времени, значит, Елена Васильевна жива. Доктор кивнул:
– Да, и просила пропустить вас к ней, если вы придёте.
– Так почему же вы молчите? – она рванулась вперёд, но Слава удержал её за локоть:
– Пойдём вместе.
Девушка высвободилась.
– Слава, прости, но я хочу побыть с мамой наедине, – виновато сказала она. Бывший муж, как всегда, всё понял с полуслова.
– Ладно, я зайду позже, – ответил он и повернулся к Герману. – Как поживаешь, дружище? Женат? Обременён детьми? Квартира, машина, дача?
– Холост, – коротко отозвался врач и подтолкнул Галю к выходу. – Пойдёмте. Пока она в реанимации.
Ноги девушки снова сделались ватными от страха. Увидеть маму умирающей было выше её сил, однако она храбро шагнула в палату, когда Герман распахнул перед ней дверь.
– Доченька! – донёсся слабый голос, и в ворохе белоснежных простыней Галина разглядела лицо матери, озарённое радостной улыбкой. – Доченька пришла!
Она посмотрела на Германа, и тот приложил руку к груди:
– Ухожу, ухожу, только, умоляю, недолго.
Галя присела на стул возле койки.
– Мамочка, как ты?
– Лучше, слава Богу, – голос Елены Васильевны был на удивление бодрым. – Уже не задыхаюсь, значит, иду на поправку.
– Да, доктор сказал, что ты поправишься, – бросив эту фразу, Галя подумала о том, что она прозвучала неубедительно.
Мать вздохнула.
– Ты так и не научилась врать, вся в меня, – она подавила улыбку. – Доченька, мы с тобой взрослые люди, и поэтому давай поговорим как взрослые. Я прекрасно знаю, что мне осталось недолго.
– Мамочка, что ты такое