Манечка, или Не спешите похудеть (сборник). Ариадна Борисова
череп, и красные ленточки подрагивали в жидких косицах в такт мелкому трепету удлиненного лица. Оно было похоже на печальную лошадиную морду. Говорят, слабоумные любят все красное, и Матрешенька любила. Но светло-голубые, как прополосканное небо, Матрешенькины глаза вовсе не были бессмысленными. Они умели меняться. При взрослых заволакивались сонной пленкой и ясными, выразительными становились при разговорах с детьми. Говорила Матрешенька тихим певучим голоском, слегка заикаясь. Словарный запас имела небольшой, неправильный, но какой-то по-особому живописный и ласковый. Она знала массу детских поговорок и научила Алю многим из них. Если, например, одалживаешь кому-нибудь любимую книгу или игрушку, следует быстренько свернуть в кармане дулю и проговорить: «Эта книга (кукла, машина) принадлежит, никуда не убежит, ни в столицу, ни в село, ей у (имя) весело!» И вещь вернется обратно целехонькая, а иначе ты с ней распрощаешься.
Матрешенька рассказала, что в Картошкином доме живет племя комаров с человеческими лицами и ручками. На сотню обыкновенных комаров обязательно попадается один такой. Тот, кому повезет поймать в ладонь это волшебное насекомое, узнает от него всю правду.
– О ком? – в страшном волнении выдохнула Аля.
– Об себе и об любых людях, – объяснила Матрешенька, неверно поставив ударение в двух последних словах. – Слухай тонко, как писчит, и услышишь.
Алин одноклассник Толик принес из дома отцовский бинокль. Дети полчаса скармливали себя комарам в надежде услышать пророчества. Потом Лика не выдержала и расплакалась.
– Ты наврала! – заорал на Матрешеньку Толик, яростно расчесывая зудящие руки. – Ты наврала, нет говорящих комаров!
– А это что? – спокойно сказала карлица и показала крепко зажатый кулачок.
– Покажи!
Толик пригнулся с биноклем к Матрешенькиной ладони, с которой комар тут же взлетел, как с аэродрома.
– Эх ты, – укорила Матрешенька. – Я-то ловила-старалася, а ты упустил!
– Я успел, – пробормотал виноватый Толик, – я успел увидеть, какое у него лицо…
– Какое? – выкрикнули сразу несколько голосов.
– Кажется, человечье…
– А хотите, скажу, чье у него было лицо? – вдруг загадочно усмехнулась Матрешенька.
– Ну чье, чье?!
– Дяденьки того, что в машине разбился, – прошептала она.
Детей будто ветром сдуло. Больше никто, кроме Али, не смел приблизиться к ужасному овощехранилищу, да и она старалась обходить его как можно дальше. Но не было другой дороги к дому Матрешеньки, стоящему на самом отшибе, а Але нравилось бывать у нее в гостях.
Карлица жила с бабушкой, не по годам резвой старухой, бегавшей в деревне по подружкам.
– О-хо-хо, всего-то за семьдесят имям, совсем девчонки ишшо, а на ноги ленивы, – осуждала подруг бабка, собираясь в дорогу с гладко выструганной клюкой и объемистой сумкой. – Ну, вы тут покукуйте сами, чаю попейте, вот