Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри «попаданца». Герман Романов
сир, я не понял сначала! – Моро сиял. – Если мы вместе начнем воевать с британцами, то, думаю, рано или поздно мы победим…
– Последнее меня категорически не устраивает – война слишком скучна, если тянется долго. Да и дорогим удовольствием становится. Поэтому давайте решим с вами, генерал, как нам быстрее реализовать первый вариант!
Часть первая
«Правь, Британия, морями»
День первый
28 июня 1802 года
Гостилицы
Яркий, ослепительный свет ударил сквозь веки вспышкой фотоаппарата, направленной прямо в лицо чей-то умелой рукой. Петр непроизвольно отшатнулся, крепко зажмурившись, не в силах проморгать глаза. Ему даже показалось, что он полностью потерял зрение.
«Я ослеп?!»
Накатившаяся на душу и разум паника вкупе с холодным и липким потом сковали тело ледяным пленом. Но тут же в голове застучали малиновыми переливами церковные колокола – динь-дон, динь-дон, динь-дон…
Бу-ум!!!
Оглушающим звоном подал голос большой набатный колокол. Его гул заставил завибрировать каждую клеточку тела, Петру даже показалось, что он словно растворяется в этой громогласной музыке, что с детства пропитывает православный люд.
Страшная слабость в коленях подкосила его, Петр безвольной куклой опустился на землю и откинулся на спину, разбросав в стороны руки, припав всем телом к шелковистой траве, будто утонув в ней, как в пуховой перине, что лежала в опочивальне у супруги.
От земли исходила приятная теплота, которая начала наполнять тугими волнами безвольное прежде тело. Слабость стала потихоньку отступать, организм неожиданно наполнился силой, причем намного большей, чем та, что была в мышцах раньше.
«Надо же, а ведь русские сказки не врут! Богатыря враги с ног свалят, а он прикоснется к земле-матушке и от нее уже новых сил набирается. Кому сказать такое, не поверят! Еще скажут, что новый Илья Муромец выискался, засмеют меня втихомолку, паршивцы этакие!»
Мысли в голове медленно тянулись густой патокой, той самой, в которой мгновенно вязнут ушлые и назойливые мухи своими лапками.
Петр бережно потер ладонями глаза, на секунду испугавшись возможной слепоты, и после некоторого вполне понятного промедления разомкнул пальцами веки.
– Ух ты, я прям как Вий стал! Поднимите мне веки, поднимите мне веки! – с нескрываемым облегчением засмеялся Петр, чувствуя, как тягучий страх отступил, и тут же словно камень упал с души. – У… «Волчье солнышко»! Куда ж без тебя!
То, что он со страху принял за слепоту, оказалось всего-навсего глухой ночной тьмой, а оставшийся в мозгу светлый, ослепительный овал вспышки – яркая луна, что полным колесом, на радость волкам, медленно качалась на небесном своде, оставляя на земле длинную полоску прямой тропинки, которая начиналась прямо у его ног.
– Так это только полнолуние! Напрасно испугался ты, братец, что в тройку великих слепцов попадешь – Гомер, Мильтон,