Некуда бежать. Алиса Прим
же сбросила тебе несколько sms-ок, попросила, чтобы ты не напивался! – с отчаяньем в голосе крикнула я. – Пьянь! – бросила в сердцах, словно камнем в лицо.
В руках был тот самый ножик. Я перерезала веревки на новых валенках, чтобы муж надел их на ноги. Хотя прекрасно знала, куда могут привести благие намерения…
– А когда мне еще напиться! Ты хоть помнишь, какой сегодня день! Сегодня праздник! Все веселятся, а я что, чмо какое-то! Человек, который зарабатывает деньги? А я ЧЕЛОВЕК! Когда мне дадут отдохнуть по-человечески! Все – люди, а я почему не могу расслабиться?
Милена беспомощно металась между нами, не понимая своим детским, невинным разумом, что происходит…
– Где мои сигареты? Просил же тебя привезти две пачки! – он орал так, что сердце постепенно превращалось в лед. Он орал, забыв напрочь, что уже отнес их к соседям. – Где они? Или мне уже и покурить нельзя? – он озверело поливал меня трехэтажным матом.
Милена сжалась в комочек. В комочек сжалось мое сердце.
– Одень валенки. Холодно. Не знаю я, где твои сигареты, – я старалась говорить как можно спокойнее, все сильнее сжимая нож в руках. В груди клокотало. – Я пойду, отнесу нож.
– Я тебя сейчас им проткну – в его голосе сквозило бешенство.
Я отдала ему нож. Он прижал меня к двери, и холодное лезвие коснулось живота. Я молчала. Если бы не испуганные глазенки дочери, то непременно ляпнула бы что-нибудь, чтобы он на самом деле сделал то, что сказал. Мне было жалко её. Не себя.
Он отпустил меня, швырнул нож. Это был уже не мой муж. Пьяная скотина с помутневшим разумом.
– Что ты делаешь?! – не выдержала я. – При ребенке!!! Сволочь!
– Хватит меня шантажировать ребёнком. Всё. Хватит с меня праздника. Я уеду! – он пошел к выходу.
– Папа! – беспомощно пролепетала Милена.
– Женя! – я попыталась его остановить, но он оттолкнул меня с такой силой, что я отлетела к противоположной стене и от неожиданности не могла уже произнести ни слова.
– Мама! – дочь метнулась ко мне.
Он уехал. Милена слонялась по комнате и спрашивала, когда вернется папа.
– Не знаю, дочка! – я боялась, что он может уже никогда не вернуться… Он и так никогда не умел ездить спокойно, хаотичными рывками передвигаясь по трассе, слепя встречные машины дальним светом…
Сейчас он был просто невменяем. Я боялась за него и боялась за себя. Боялась, что простить снова просто не хватит сил. Боялась ему звонить. Боялась пошевелиться. А нужно было успокоить ребенка. Успокоить и накормить.
Слезы капали в тарелку. В тот момент я готова была его убить. Я поняла тех, кого показывают по телевизору в программе «Час суда» и «Криминальные новости». Но у меня была дочь. Это помогало сохранять самообладание. Хотя бы внешне.
Он вернулся и лег. Через мгновение по всему дому разнесся храп. Я почувствовала облегчение. Мы вышли на морозный воздух. Холод успокаивал. Я взяла дочь за руку. Ручонка дрожала мелкой дрожью. Не от холода. Я обняла ее и прижала к себе. Я выдержу.