Быть войне! Русы против гуннов. Максим Кисляков
с укором обращается волхв к мужику, тот что-то с виноватым видом пробурчал, опустил голову. – Негоже жилище оставлять в таком виде. Изразцы надо бы подновить. Подоконник раскрасить поярче красным, узоров добавить. Нешто не знаешь – так мы с тьмой боремся. Показываем Роду, где свой, где чужой. Он видит и радуется – помнят, чтят благодарные дети Отца своего! А ты что же?
Мужичок что-то опять буркнул, развел в стороны руками.
– Чтоб подновил, трещины заделал, раскрасил, и вообще – приведи все хозяйство в порядок и не срами нас, нашу весь – это я тебе уже не как волхв говорю.
Йошт завидел колодец, облизнулся. «Сейчас враз осушу его!» – пронеслось в голове венеда, ноги ускорили шаг. Возле домовины источника стоит тучная баба в косынке, черпает воду из колодезной бадьи, наполняет деревянные ведра, рядом с ней фигуристая молодуха, щеки румяные, глаза большие, голубые, как летнее небо, белокурая тугая коса свисает до выпирающего зада. Йошт подошел к колодцу, невольно подмигнул голубоглазой красавице, та в ответ хохотнула, стрельнула глазками, баба в косынке шикнула на нее, недовольно покосилась на Йошта. Венед, не обращая внимания на недовольный взгляд женщины, горстями черпает водицу, жадно пьет, обильно льет за шиворот, она, ледяная, приятно обжигает холодом сморщенное от жажды горло, наполняет живот, растекается по внутренностям, охлаждает спину, и усталость как-то сама собой улетучивается. Она кажется вкусной, вот только бы чего-нибудь сжевать сейчас, горестно подумалось Йошту, попадись мышь-полевка, сглотнул бы и сырой.
Кадык ходит туда-сюда, жадно поглощает освежающую воду, но глаз венеда косится в сторону удаляющихся девок, фигуристая молодуха умело несет на плечах коромысло, зад вызывающе раскачивается в такт переполненным ведрам. Йошт аж улыбнулся, но тут же насупился, вытер мокрые руки о рубаху.
До рыжеволосого венеда доносится то ли кряхтение, то ли рык диковинного зверя, ему вторит протяжный стон вперемешку с частыми шлепками, будто кто-то направо и налево пощечины раздает. Йошт озадаченно крутит головой, навстречу неизвестному и возможно вполне опасному толкает интерес. Рыжеволосый венед замер – странные звуки доносятся из ладной баньки неподалеку. Из щели неплотно закрытой двери предбанника валит густой пар, полирует потолок, тугим жгутом устремляется вверх.
Стоны и рык оборвались, шлепанье тоже прекратилось, но тут же раздался треск, звонко громыхнуло упавшее ведро, кто-то ойкнул. В предбаннике нарастает быстрый топот. Дверь бухнулась о противоположную стену, чудом устоявшие петли под ударом петли взвыли нещадным скрипом, из бани выскочил мужик в исподнем, срам скрывает дубовый веник. Он гогочет во все горло, поскальзывается и, с трудом сохраняя равновесие, ныряет в большую с человеческий рост бочку. Вода тут же отозвалась грозным шипением, пар причудливыми завитушками срывается с разгоряченного тела. Из бочки торчит одна голова, мужик, окутанный клубами пара, довольный, тянет рот до ушей, фырчит, как кот, наевшийся сметаны, сплевывает. Из бани вылезла другая голова, капельки воды блестят на бритой коже, чуб