Ветер вересковых пустошей. Галина Евстифеева
и Рулаф, в сопровождении многочисленной дружины.
Княжна Прекраса металась по своим покоям, словно зверёк, пойманный в силки, расставленные опытным охотником. Как тяжело далось ей ожидание, ибо терпение не было одним из достоинств княжны. Сколько раз она представляла встречу с княжичем Карном! Всякий раз живое воображение княжны рисовало ей встречу по-разному, неизменным оставалось только одно – Карн будет очарован ею с первого взгляда.
Но больше всего тревожило Прекрасу одно: а что, если княжич Карн не пригож собой? Если он некрасив? Как быть тогда, как жить с немилым сердцу супругом?
Накануне вечером князь Торин велел готовиться к завтрашнему пиру, который будет после приезда князей и княжичей. И как ни просила Прекраса отца посмотреть на приезд жениха, князь ответил отказом, да, ещё и бросил обидные слова:
– Прекраса, ты ведёшь себя, словно девка теремная, безродная. Я выбрал тебе жениха, значит, он достоин этого, я не могу ошибиться. На пиру ты будешь представлена князю Фарлафу и его сыновьям, а пока не до тебя и твоих глупых речей. Выдумала, встречать! Вот станешь женой и выбегай навстречу, а пока сиди в светлице и жди, как и положено девице. А то смотри у меня, дочь, я и передумать могу, запрещу тебе на пиру показываться и увидишь жениха впервые лишь на брачном пире!
Прекраса обиженно поджала губы, но спорить с отцом не стала, лишь тяжело и громко вздохнула, да ушла к себе в покой. Так лишилась княжна надежды узреть суженого пораньше, разрешить терзания душевные. Но верную подруженьку Агафьюшку, ведь не запретил князь послать, поглядеть на княжича.
И вот теперь княжна Прекраса не находила места. Нервно мерила она светлицу маленькими торопливыми шагами, а Агафья всё не шла и не шла. Видимо, не хорош княжич собой, раз так долго нет её, не хочет верная подружка расстраивать госпожу.
Наконец-то отворилась дверь в светлицу княжны и вбежала запыхавшаяся Агафья, видимо, торопилась к госпоже своей, бежала, и от этого выступили крохотные капельки пота на молочно-белом гладком челе прислужницы, несколько медно-рыжих прядей выбились из держащей их повязки, да и коса растрепалась.
– Ну, что же ты, Агафьюшка, так долго, я уж заждалась тебя, – капризно протянула княжна.
– Так княгиня Марфа работы много поручила, пока управилась, вот и сразу к тебе, княжна, побежала, даже передохнуть не успела, – дрогнувшим голосом, надув губы, молвила Агафья.
– Ну, Агафьюшка, ну, милая, прости, не со зла я ведь. Не томи душеньку мою, скажи, видела его? Каков он собой? Вняла ли Лада моим молитвам? – прошептала Прекраса.
– Ох, княжна, видела и его, и братца его младшего, – нарочито медленно проговорила подружка.
– Ну, и каков он? – нетерпеливо спросила княжна.
– Уж, не знаю, кто из них двоих княжич Карн, но оба брата хороши собой, пригожи.
– Пригожи? – переспросила Прекраса.
– Да, пригожи, хоть и не так, как наш Яромир, но всё равно приятной наружности, – заверила её Агафья.
– Не так, как Яромир? – разочарованно протянула княжна.
Яромир