Время Глухаря. Александр Аркадьевич Басалыгин

      Для Вовки- все «прокатило».

      Тянулись дни, недели, месяцы, но его никто не беспокоил. Первое время он был подавлен и напуган, но время… Ох уж это время, постепенно затуманивало то, что произошло и он был рад, что успел улизнуть и все обошлось.

      Как потом Вовка узнал, Зюзя взял все на себя, для « авторитета». К нему даже не приходила полиция. Было ясно, что – прокатило. Мать не узнала. Но осадок в душе у Вовки остался, хотя сожаления о случившемся не было. Дочка буржуев все таки. Только глаза Алены наполненные ужасом.

      Осталось сожаление об упущенном . Был ли у него контакт с девчонкой или он уснул пьяный еще до «этого»? Очерствевшее сердце не искало покаяния. Оно даже не знало, и не догадывалось об этом.

      Капитан Волошин по службе, ни разу не слышал о причастности Глухарева к этому убийству и изнасилованию.

      ***

      Вовка никогда всерьез не задумывался о смысле жизни. Более того, ему было это совсем –неинтересно. После того, как друзья его отговорили быть ботаником, он даже и не думал об этом. Ну, живём и живём, придет время – помрем. Хотя, как-то раз, после кутежа мелькнула мыслишка: «Вот помру я, и никогда-никогда меня не будет». И так холодно стало в груди, что аж дрожь пробила. Но рука уже тянулась к горькой, чтобы отбросить этот холодок и успокоиться.

      А сегодня он удачно «склалымил». Сдал ворованное железо и, купив литр «хлебной», пригласил соседа по площадке обмыть «калым». Вовка, в общем-то, недолюбливал соседа за то, что тот любил поучать его как надо жить. Вот и сейчас, Вовка раздраженно хмыкнул, взял со стола бутылку и налил себе и Григорию по полстакана. Надо заметить, что сосед хоть и учил пацана уму-разуму, а выпить любил и редко когда отказывался.

      – Надоело, понимаешь? Надоело жить в долгах, – заговорил Вовка, – такая богатая страна, ведь почти сорок процентов всех земных богатств. Нигде, ни в какой стране нет того, как в наших недрах. Я имею ввиду природные ресурсы. – Он опрокинул стакан одним глотком, взял со стола надкусанный огурец и, похрумкав, продолжал: