Ключ разумения. Александр Жарков
Метьер, – его подарил мне Робин, и на стрелах по 3 зарубки. А сейчас, если не хотите, чтоб сюда нагрянули Вольные стрелки, развяжите мне руки и отдайте коня: я тороплюсь в Деваку! – Кораблетроль, как окрестил его Алекс старался быть грозным, но глаза его улыбались: он любил приключения, и перед ним уже стояли не разбойники, а какие-то испуганные дети.
– Да… – вымолвил Молчун, который говорил редко и потому к нему прислушивались. – Не стоит ссориться с Вольными стрелками. Их земля не так уж далеко от нашей.
– И я считаю, не надо ругаться с самим Робином, – прибавил Лысый.
– Так отпустим Карабуля, не помню как, язык вывернешь, – пропищал Малыш.
– Но сперва угостим его, и сами хорошенько надерёмся, – сказал Хохмач, и все засмеялись, но обернулись к старику и Марго.
– По-мер! – вдруг донёсся из хижины вопль любителя немножко пощипать у своих, пока они отсутствуют. Разбойник выбежал на поляну. – Помер Бург и весь почернел и разбух, в дверь теперь не вытащишь, придётся крышу снимать.
– А-а! – завопила Марго, машинально отбирая у него упёртую брошь и кинулась было к хижине, но тут же вернулась и схватила Метьера за развязанную руку. – Нет! Никуда не уедешь, убил мужа, так заменишь мне его! – и она поволочила лучшего стрелка мира за собой, как разъярённая мать напроказившего мальчишку.
– Дура! – тихо сказал ей вслед Молчун. – Тебя и нас всех убьют, а деревню сожгут. Пошли отбивать.
И разбойники, даже не оборотившись к старику, побежали к хижине. А старик остался в кресле, и задумчиво попивал винцо из большой бутыли. Он отправлял его маленькими глоточками в изношенную утробу, предварительно споласкивая рот и жмурясь от удовольствия.
Марго же заперла Метьера в подпол и ключ сунула куда-то под юбку.
– Попробуй кто отыми! – показала она всем кулак, и оказавшегося первым Хохмача ошарашила слегка по голове так, что он лёг рядом с Бургом едва ли не такой же мёртвый, как тот. Довод был убедителен, и разбойники занялись покойником.
Труп Бурга зарыли, как и полагается, в землю, но в вертикальном положении и головою вниз. Было местное суеверие, что в конце времён земля перевернётся, и небо окажется внизу. Значит, оживший покойник сможет ступить ногами сразу на небо, где и ждёт его сладкая небесная жизнь. Они были язычники.
Алекс, про которого подзабыли, мог бежать. Но сердце подсказывало, что надо спасти Метьера, и что встреча эта не случайна.
Спасти, но как? Он встал на колени среди дубов и стал молиться Единому Неведомому Богу, как учил его дед, король Кеволимский. Потом поднялся, отряхнулся и с лёгкой душой, насвистывая какой-то новый мотивчик, ещё без слов, направился к хижине. «Новая песня будет о долгой дружбе», – восторженно думал он. Ему ведь, как и Метьеру было восемнадцать лет!
Все были на похоронах. На дверце, ведущей в подпол, лежал чёрный замок, величиною с детскую голову. Алекс не стал его трогать, он знал, что сейчас что-то произойдёт и они спасутся. Он стал разговаривать с