Страшный дар. Екатерина Коути
так будет каждый день? Штопать, а не вышивать, выводить пятна с ткани вместо того, чтобы стоять за мольбертом… Как невыносимо скучно! Вот бы объяснить это мистеру Линдену, но… под его насмешливым взглядом она чувствовала себя такой маленькой и глупой девчонкой, что впору большой палец пососать. От мраморной статуи в парке дождешься больше сочувствия.
Значит, он прав? И мир таков, каким он его представляет? Но зачем же тогда…
В глазах защипало, словно бы вокруг и вправду мела метель, Агнесс откинулась на спинку кресла, и всю ночь перед ней мелькали лица новых знакомцев.
…Вот мистер Линден читает письмо и усмехается всякий раз, когда ее хвалят. Давешний мальчишка сжимает кулаки, стараясь как следует рассвирепеть, чтобы скрыть растерянность. Безумица тянет к ней руки с обломанными ногтями. «Найди, найди, найди», – молят ее глаза. «Что найти? – кричит Агнесс. – Что найти?» Женщина распахивает рот, окаймленный грязью, но Агнесс так боится услышать ее вой, что сразу просыпается…
Лужица солнечного света растеклась по дощатому полу и впиталась в кромку простыни, в которую Агнесс завернулась вместо одеяла. Который сейчас час?
Но сколько бы его ни было, она все равно опоздала…
3
– …на целых пятнадцать минут. Это непростительно. Просто из рук вон.
При ее появлении мистер Линден встал и даже отодвинул ей стул, хотя Агнесс предпочла бы, чтобы он не отрывался от своей тарелки с тостами и холодной бараниной. Но прошмыгнуть мимо него незаметно – задача из разряда невозможных. Наверняка он услышал даже ее возню в спальне и звон уроненного тазика для умывания, а затем отрепетировал самое грозное выражение лица, глядя на свое отражение в серебряном чайнике…
И ведь надо же так попасться! В том самый день, когда он соблаговолил спуститься к завтраку!
А ведь если бы не суровость, дядюшку можно было бы назвать красивым. А так он, пожалуй, из тех людей, которым дай волю – и они повычеркивают из календаря все праздники, а оставят только посты. Из тех, что выдумали белоснежные парики, потому что их собственные волосы не спешат седеть.
Лавиния была права.
– Хотите чаю, дядюшка? – встрепенулась Агнесс, памятуя об утренней женской обязанности.
– Благодарю, дитя мое, но чай уже холоден, как воды Леты. Горячим он был ровно пятнадцать минут назад.
Мистер Линден пододвинул молочник и собственноручно налил себе молока, тем самым показав Агнесс ее ненужность и даже избыточность за этим столом.
– Завтра я спущусь пораньше. Обещаю!
– Похвальное стремление. Со временем ты привыкнешь к правилам этого дома, на первых же порах я тебе помогу.
– А… как?
– За малейшее упущение ты будешь строго наказана, Агнесс. Так проще запомнить, – обронил дядя, неспешно намазывая тост маслом.
Полагая, что пансионерки еще настрадаются или в замужестве, или в чужих людях, мадам Деверо применяла самые щадящие воспитательные методы. Высшей карой,