Философия элегантности. Магги Руфф
что она – некий символ.
В честь Моды и ее жаргона
Динь-динь-дон!
Слушайте же этот звон.
Здесь никто не знает, где начинается
Истина и слабоумие
И где кончается непоследовательность.
Она – вечный эксперимент.
В честь Моды и ее уроков
Динь-динь-дон!
Слушайте же этот звон.
О! Занимательная философия!
Мудрость и трагикомедия!
Для тех, для кого сражаться
До победного конца – вот стратегия.
В честь Моды и ее волшебной палочки
Динь-динь-дон!
Слушайте же этот звон.
От смерти к алфавиту
Пробежало множество блуждающих огней,
И… открывается больше, чем простая дверь
В театр Гиньоль![1]
В честь Моды и ее иллюзий
Динь-динь-дон!
Слушайте же этот звон.
О ты, которая всегда старается
Увидеть тебя другой, не замечая, какая ты есть на самом деле!
Бабочка! Тебе следует знать, что
Мода – это обманчивое зеркало,
В котором каждый видит себя… надеющимся!
Глава I
Вопрос к зеркалу
Ева, гуляя в саду Эдема, склонилась над зеркальной поверхностью ручья, задумчиво разглядывая первый листок, и размышляла: «Интересно, хорошо ли я с ним выгляжу?»
В Феспии Нарцисс, увидев свое отражение в ручье, ослепленный красотой и опьяненный совершенством явившегося ему видения, умер от законченности и непостижимости этого образа. И каждую весну он рождается вновь, он повсюду, где растут нарциссы и текут ручьи…
Еще дальше, гораздо дальше Агадира[2], на опасной и тяжелой, теряющейся в песках дороге, ведущей к югу, к Дакару[3], стоит Тарудант[4]. Иссушенный великий город Тарудант. Он окружен зубчатыми стенами, на которые из поднебесья слетают меланхоличные аисты. Дыхание этого города лениво, как текущая в нем вязко-тягучая арабская жизнь, порой и вовсе замирающая на месте.
Там, в знойный день, когда лучи солнца, пронзая решетку ограды базарной площади, рисовали на всем шахматную черно-белую клетку, я увидела нищенку, бродяжку. Она сидела на корточках, прислонившись к белой стене, ее ноги были в дорожной пыли, вокруг нее витали терпкие запахи юга, а в кроваво-красной ладони, от втираний хны, она держала осколок зеркала. Всем своим существом, отрешившись от внешнего мира, замкнувшись в своих мыслях и ощущениях, женщина целиком отдалась созерцанию нескольких сантиметров розового или зеленого платка, что отражались в том осколке, зажатом в ее кулаке…
От Евы к Нарциссу, от Нарцисса до той бедной женщины, на протяжении всех веков тек этот поток. Во всех странах света, на всех землях, холодных или жарких, мягких или суровых, цветущих или пустынных, все женщины всегда искали свое отражение в зеркалах.
В зеркалах, переливающихся муаровым светом, темных и глубоких; в зеркалах водной глади; в зеркальной поверхности тяжеловесной и звонкой бронзы; в дорогих зеркалах из золота и серебра; в холодных зеркалах из стали;
«Гран-Гиньоль» – парижский театр ужасов, работал в квартале Пигаль (1897–1963), его имя стало нарицательным обозначением «вульгарно-аморального пиршества для глаз». Но деятельность этого маленького монмартрского театра, слывшего достопримечательностью французской столицы, привлекала равно простых обывателей и представителей художественного авангарда и оказала большое влияние на культуру и искусство XX века. –
Город на юго-западе Марокко.
Столица Сенегала.
Один из старейших городов Марокко, известный еще с XI в.