Черная невеста. Валерия Вербинина
не надо ни войны, ни сражений, ни пуль, ни чемоданов…
Тут, пожалуй, стоит пояснить, что «чемоданами» беженцы из России называли тяжелые снаряды, широко использовавшиеся во время войны.
– И светило солнце, – добавила Ксения, страдальчески морщась. – Обыкновенный такой день, понимаешь… Врач пришел, когда он был уже мертв. Потом полиция захотела знать, что я делаю рядом с телом… Пришлось мне давать объяснения. И как будто этого мало, откуда-то появился репортер и вцепился в меня: что вы думаете, да как это случилось, не жена ли вы умершему…
Она умолкла, растирая ладонями виски.
– Знаешь, самые простые вопросы можно задавать таким пакостным тоном, что… Не знаю, как я сдержалась и не ударила этого наглеца…
Амалия легонько дотронулась до ее руки.
– Мы сейчас будем ужинать, хорошо? То, что это случилось при тебе, полиция и прочее, – конечно, грустно, что так вышло. Но такова жизнь, как говорят французы…
На бледном лице Ксении промелькнуло подобие улыбки.
– Это так, но все же… все же… Ох!
Она откинулась на спинку кресла, прикрывая пальцами глаза.
– Я все понимаю, мама, поверь… Неожиданность, конечно, сыграла свою роль. Шел человек… здоровый, спортивного телосложения… по виду из клерков, таких много в Сити… Костюм, портфель… И ни с того ни с сего…
Простучали каблучки, в дверях показалась Машенька.
– Пойдем ужинать, – шепнула Амалия, поднимаясь с места.
Как и следовало ожидать, ужин не задался. Ксения ковыряла вилкой в тарелке, в то время как мать пыталась отвлечь ее разговором о братьях. Один сын Амалии в ту пору находился в Париже, другой – в Ницце. Но по лицу дочери баронесса Корф видела, что та поддерживает беседу через силу, неотрывно думая о чем-то своем.
– Что с тобой? – не удержалась Амалия.
– Со мной? – Ксения повела плечом. – Ничего.
– Ты сама не своя, – заметила мать, испытующе глядя на нее. – Что еще там произошло, что тебя так задело?
Ксения нахмурилась и отодвинула тарелку.
– Вот именно, – проговорила девушка изменившимся голосом. – Было кое-что еще, это-то и странно. Я никак не могу понять, к чему он это сказал.
– О чем ты?
– Последнее слово, которое он произнес, было «некролог».
– Что? – изумилась Амалия.
– Ну вот, ты тоже удивилась… И я поначалу решила, что ослышалась, но нет. Он произнес его очень четко. Как будто оно означало для него… ну, не знаю… что-то особенное.
Амалия задумалась.
– Сколько ему было лет? – наконец спросила она.
– Примерно тридцать три – тридцать пять, я так думаю. Молодой еще человек, белокурый, курносый, с довольно широким маловыразительным лицом. Типично английская внешность, – Ксения усмехнулась, – лично я не удивлюсь, если англичанки считали его красавцем…
Так, так, стало быть, мы уже язвим. У Амалии немного отлегло от сердца. По правде говоря, ни один из ее детей не внушал ей