Живее всех живых (сборник). Михаил Ардышев
Сайдулаев с семьёй, директор строительного управления, трагически погибший в ноябре прошлого года. Напомню, что возглавляемое Сайдулаевым управление выступало подрядчиком при строительстве Школы.
Хозяину квартиры опять дали слово:
– …и вообще, почему моя семья должна страдать? Какие-то… – Он посмотрел в камеру, пожевал губами, ища подходящее слово, но так и не нашёл. – …наломают дров, а я отвечай, да? – Затем почему-то покраснел и обиженно закончил: – У меня тоже, между прочим, дети. Сын вон растёт, Петька.
Пошла реклама, я убрал звук.
«Что у вас здесь творится, товарищ майор?» – озадаченно подумал я. Оказалось, вслух.
– Ты что-то сказал? – спросила Инга.
– Как думаешь, что за День Школы и Эффект Эха?
– Не знаю, – буркнула Инга, соскакивая с кровати. – Вечером у твоего Чернова спросим.
Она открыла шкаф-купе и задумчиво уставилась на развешанные на вешалках платья.
– Я сегодня до обеда прошвырнусь по магазинам, если ты не против. Встретимся здесь… в обед?
– После обеда, часа в четыре. Мне ещё на секционном надо посидеть, – с сожаленьем вздохнул я.
– Как тебе вот это? – спросила Инга, прижимая к груди светло-зелёное в горошек платье выше колен.
Когда я попытался её схватить, она легко увернулась и скрылась в ванной.
Генка Чернов был моим однокашником. Пять лет учёбы в университете нас сильно сблизили. Мы стали друзьями. Почвой для дружбы стал общий интерес, точнее, страсть – мы оба любили путешествовать. Не в смысле всяких там хургад и анталий с загоранием на пляже и наслаждением напитками-закусками по системе «всё включено». Нет. Путешествие в нашем понимании этого слова включало рюкзак, спальник, палатку и прочую атрибутику туриста-дикаря. Маршруты выбирались соответствующие: Алтай, Хакасия, Байкал. И подальше от оживлённых мест отдыха, благо необъятная наша Родина предоставляла такую возможность.
Надо сказать, при первом знакомстве Генка не произвёл на меня ровным счётом никакого впечатления. Щуплый, невысокого роста, застенчивый, в безумных очках-линзах. И в первый месяц учёбы, когда по закону формирования любого коллектива происходит разделение на группы по интересам, нас прибило к разным группам. Роль сыграло и то, что я был местный, а он – общаговский, кемеровчанин.
Но однажды, в начале октября, мы совершенно случайно пересеклись в городе и разговорились. Он рассказал мне про Горную Шорию, про Шерегеш летом, когда нет толп горнолыжников, облепляющих склоны днём и заполняющих битком кафешки внизу, вечером. Я тоже поведал ему про пару своих подвигов типа «пешком с одной ночёвкой по левому берегу Томи до слияния с Обью». Уже в ближайшие выходные мы предприняли вылазку на Синий Утёс с ночёвкой в палатке на высоком яру над вяло текущей рекой. И, что называется, понеслось. За пять лет на карте азиатской части России осталось не так много мест, где не ступала наша нога.
Месяц по озёрной Хакасии, по одному-два дня на каждое озеро. Солёное, пресное. Пресное, солёное… Финиш на