Я вернусь через тысячу лет. Книга 3. Исай Давыдов
На большой высоте прохладненько, если лететь долго. Да и в Городе будет не жарко…
Перед посадкой в вертолёт я гладко причесал жёсткие волосы жены и стянул на затылке лентой. Вероятно, в Городе ей сделают другую причёску. А я в таком деле на большее не способен… И ещё надел я на шею Лу-у нитку строгих чёрных бус. И шея стала от этого чуть-чуть светлей.
Но, может, Лу-у кажется, что сделано не все необходимое? Может, это и отвлекает её мысли от моей болтовни?
Когда мы прошли Заводской район, я вызвал маму, как она просила. И на крыше Города она нас встретила.
– Какая Лу-у красивая! – сказала мама и обняла её.
Лу-у была в мыслеприёмнике, всё поняла и ответила достойно:
– Я не знала, что ты такая молодая.
Мы дали Лу-у возможность оглядеть с высоты окрестности, обняли её с двух сторон и повели к лифту. А в лифте она испугалась и громко спросила:
– Мы падаем?
Пришлось снова обнять её. Она успокоилась.
…Коэмы Нур-Нура были рассчитаны на шесть пальцев. И сам Нур-Нур оказался шестипалый – по шести пальцев на руках и ногах. Причём, на руке шестой палец рос оттуда, где у нас ребро ладони. В таких руках любое орудие должно было держаться, как говорят, мёртвой хваткой. Не вышибешь из таких рук ни нож, ни топор. Но как прочитать рассчитанную на такую руку коэму, я сообразил не сразу.
Поразило меня уже то, что принцип записи образных биотоков, который придумал я на Земле, оказался универсальным, и был открыт также на неведомой планете Нур-Нура. А в том, что для Риты он инопланетянин, теперь сомнений не возникало.
Коэмы были пронумерованы палочками – от первой до пятой. Но пока этим и ограничивался доступ к их содержанию. Читать их с пятью пальцами оказалось невозможно: всё путалось, любая понятная информация погружалась в хаос.
Я вызвал киберлабораторию, которую когда-то создавал в Заводском районе, и спросил:
– Ребята! Можете вы сочинить мне чувствующий шестой палец? На ребро ладони. Для чтения инопланетных коэм.
– Можем, – ответил Грицько Доленко. – Но тебе будет больно. Он ведь должен выйти на нервы. И этим ребром ты долго не сможешь обо что-то ударить.
– Плевать! – согласился я и махнул рукой. Вполне по-русски. Мы с Грицем всё время сбивались на русский, который он знал не хуже украинского. – Плевать! Пусть будет больно. Лишь бы прочитать!
Лу-у сидела сбоку от меня, слушала разговор внимательно и неожиданно повторила:
– Плевать!.. Теперь я поняла.
И махнула рукой.
Видно, вспомнила давнюю мою телебеседу с Аней Бахрам. Тогда я никак не мог объяснить значение слова «плевать». Никакие синонимы до Лу-у не доходили.
А тут вот вдруг… Прорезалось!
В этот день мы улетели на ферму. И, пока Лу-у знакомилась с работой птичницы, а я, по старой памяти, ремонтировал киберустройства, в лаборатории сделали мне съёмный чувствующий шестой палец. С первой же пробы он погнал в мой мозг вполне связный зрительный ряд и вполне отчётливый текст на чужом