ЯТ. Сергей Трищенко
Вообще-то с положительными эмоциями у нас хуже, – пожаловался продавец, – больше стараются приобрести, чем продать. Попадаются, конечно, извращенцы, но их немного. Как и всюду. Или же не для себя покупают – горе или обиду какую. Кому-нибудь подсунуть.
Продавец явно находился не на своём месте. Я его спросил о смехе, а он пошёл рассказывать разве что не о мехе. Я попытался мысленно закрыть уши (это, как ни странно, у меня получилось), а когда открыл их, то услышал:
– …Ложь тоже разбирают быстро. («Не так уж быстро, – подумал я, – дед сколько сидел один, никто не подходил, пока мы не клюнули…»). Остальное так себе – и по сбыту, и по качеству. Пытаемся наладить промышленное производство, чтобы хоть как-то удовлетворить спрос и избавиться от кустарщины…
Я представил аккуратные упаковочки с яркими наклейками: «Зло обыкновенное. Высший сорт. Сертификат номер…» или же «Мерзость отвратительная улучшенного качества. ГОСТ…», а то и «Подлость государственных масштабов. Технические условия…» и вздохнул: общепризнаннятые критерии здесь не годились. Требовалось придумыслить что-то иное, но что?
– Ну и как, получается? – спросил я, чтобы как-то рассеять наваждение, которое начало сгущаться вокруг меня.
– Плохо, – признался продавец. – Извините за тавтологию, плохое получается плохо. Странная картина: радости и удовольствия легче поставить на поток, сделать стандартными – правда, люди при их потреблении тоже одинаковеют, стандартмутнеют, нивелируются, – а вот горе почему-то сугубо индивидуально: то, что делает плохо одному, у другого вызывает совершенно иные эмоции, вплоть до обратных… «Все счастливые семьи счастливы одинаково», – процитировал он что-то очень знакомое. – Разве это не показатель преимущества стандартной радости? Все счастливы одинаково, никто никому не завидует!
– Может ли кого-то обрадовать стандартная радость?
– А почему бы и нет? Радуются же люди стандартным квартирам, машинам и прочим одинаковым вещам. Смеются стандартным смехом, слушая стандартные шутки…
“Интересно, – подумал я. – Каков потенциал одной шутки, сколько в ней заложено единиц хохота или смеха – хихиканек? Кстати, чем измерять смех, каковы единицы исмехрения: хиханьки да хаханьки? В одной хаханьке сто хиханек? И сколько народа может над ней посмеяться до тех пор, пока шутка перестанет быть смешной – когда её смехопотенциал израсходуется?”
И потом сам себе ответил, что для разных шуток смехопотенциал разный, но на Ярмарке, наверное, должны существовать приборы – или люди – которые точно определяют этот потенциал, и потому чётко знают, какая шутка более ценная и сколько она стоит. Вот бы таких в шоу-бизнес! – подумал я, но потом подумал ещё раз, и понял, что в шоу-бизнесе другие законы и честное определение там никому не нужно. А всё потому, что множество людей утеряли чувство прекрасного, разучились понимать, что хорошо, а что плохо – зря Маяковский старался, расписывал – и жуют любую жвачку, которую