Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник). Мария Фомальгаут
броненосец в потёмках…
Иду к ступенькам…
– Эй, барынька!
Серые тени, пропахшие перегаром, отделяются от стены. Холодеет спина. Делаю вид, что не услышала…
– Барынька, ты глухая, что ли, или как?
Рука ложится на плечо, вырываюсь, сжимают сильнее.
– Барынька, а платить кто будет?
– Ком-му платить?
– Ка-ак кому? А за место? Тебе тут что, за бесплатно всё, что ли?
– Да пошёл ты…
– Не, пацаны, видали, она не врубилась, похоже!
Вырываюсь. Бегу. Кто-то хватает скрипку, кто-то грохает её об стену, уже не до скрипки, ни до кого, ни до чего, кто-то швыряет на ступеньки, ч-ч-ёрррт…
– Эй, ты чего, а?
Что-то происходит там. Надо мной. Серые громилы кричат – жалобно, отчаянно, так может кричать человек, который увидел что-то… нет, не страшное, страшное не то слово. Тут другое…
Вижу их. Сейчас их шестеро. Чёрные кожанки. Чёрные очки, на этот раз не на лицах. Сняли. Показали лица без глаз…
Лица без глаз. И даже не лица, не пойми, что. Появились в переходе откуда-то из ниоткуда, как будто выпали из чёрной дыры. Смотрят на громил безглазыми лицами, ничего не делают, стоят, смотрят…
Громилы извиваются на ступеньках, запрокидывают головы, хрипят, давятся кровавой пеной, бьются в непонятной агонии. Кое-как поднимаюсь, кое-как бегу, что-то саднит под лопаткой, ага, похоже, полоснули меня-таки ножичком…
Спотыкаюсь, земля уходит из-под ног, тпр-ру, стоять, с-сука… кто-то подхватывает меня, нет сил отбиваться, кто-то рвёт куртёшку на груди, зализывает рану раздвоенным языком. Провалы глазниц смотрят прямо на меня, обжигают пристальным взглядом…
– Жить будет?
– Вроде да.
– В прошлый раз тоже было «вроде да», а тварь околела.
– Не околеет… заживёт…
– Редкий вид…
– Да их тут полно.
– Ты не знаешь… с одной такой твари музыки в день больше, чем с целого оркестра.
– Ну… чш, ты осторожнее, не любят они, когда им к груди прикасаются…
– Да вроде бы только самки не любят…
– А это тебе самец, что ли?
Боюсь я их.
Сколько времени прошло, а всё боюсь. Говорила с другими, с Моцартом, с Гайдном, они тоже побаиваются. Кажется, один Паганини их не боится, да он сам такой, что его самого все боятся, он как будто и не человек вовсе…
Выхожу из домика, пробую струны смычком. Скрипка отзывается нежным голосом. Прохожие тут же бросаются ко мне, – тёмные тени с раздвоенными языками. Выхожу в лиловые заросли…
– Бежи-ит-ре-ка-а-а… в ту-ума-не-ет-аа-ает…
Боюсь я их…
Боюсь…
2013 г.
Получается вселенная
Люди в панике.
И звёзды в панике.
И планеты в панике.
Конец света грядёт.
Это я конец света устроил. Так и знайте. Засасываю в себя звёзды и планеты, вбираю материю. И никто – ни звезда, ни звездолёт, ни зазевавшийся луч света, не уйдёт от меня.
Люди говорят про меня – чёрная дыра. Пусть говорят.
Много