Узник неба. Карлос Руис Сафон
в ящике.
– Там ключей нет. Я сбегаю домой и поищу.
В магазин очень кстати вошел кабальеро, пожелавший приобрести путеводитель по историческим кафе Барселоны. Оставив отца заниматься с ним, я вышел через служебное помещение на лестницу. Мансарда, где обитали мы с Беа, находилась на самой верхотуре, и за обилие в ней света приходилось платить подъемами и спусками по лестнице, укреплявшими дух и ноги. По дороге я встретил Эдельмиру – вдову, жившую на четвертом этаже. Бывшая балерина Эдельмира зарабатывала на жизнь рисованием ликов Богородицы и святых. Годы, проведенные на подмостках театра «Арнау», уничтожили ее коленные суставы, и теперь ей приходилось хвататься обеими руками за перила, чтобы одолеть лестничный пролет. Но несмотря на трудности, вдова всегда улыбалась и не скупилась на комплименты.
– Как поживает твоя красавица жена, Даниель?
– Ее красота не сравнится с вашей, донья Эдельмира. Помочь вам спуститься?
Эдельмира, по обыкновению, отвергла помощь и передала поклон Фермину, который охотно расточал ей любезности и всякий раз делал неприличные предложения, когда она проходила мимо.
Открыв дверь квартиры, я почувствовал аромат духов Беа, еще витавший в воздухе, и своеобразный коктейль запахов, исходящий от детей и их attrezzo[17]. Беа вставала рано и вывозила Хулиана на прогулку в новенькой коляске «Жане», подаренной нам Фермином. Мы называли этот детский экипаж «мерседесом».
– Беа? – окликнул я жену.
Квартира была маленькой, и эхо моего возгласа вернулось раньше, чем я успел закрыть за спиной дверь. Беа уже ушла. Я встал посреди столовой и попытался воссоздать ход мыслей своей супруги, вычисляя, куда она могла деть ключи от подвала. Начал с ревизии ящиков буфета, где хранились квитанции, письма, ждавшие ответа, и мелкие деньги. От буфета я перешел к столикам, фруктовым вазам и этажеркам.
Из столовой перешел на кухню, где стояла горка, куда Беа складывала листки со всякими записями и напоминаниями себе. Судьба не была ко мне благосклонна, и в итоге я очутился в спальне перед нашей кроватью. Озираясь по сторонам, я пустил в ход все свои аналитические способности. Вещи Беа занимали семьдесят пять процентов полезного объема в шкафу, ящиках и прочих местах, предназначенных для хранения барахла. Обосновывала она подобную несправедливость тем, что гардероб мой небогат, я ношу всегда одно и то же, поэтому уголка в платяном шкафу мне вполне хватит. Система, согласно которой заполнялись ящики, оказалась за гранью моего понимания. Осматривая места, зарезервированные для личных вещей жены, я испытывал легкие уколы совести, однако ревизия не принесла успеха – обшарив всю мебель, попавшуюся на глаза, я так и не нашел ключей.
«Еще раз реконструируем события», – сказал я себе. Смутно я припоминал, как Беа недавно обронила что-то насчет коробки с летними вещами, которую вроде бы следовало снести вниз. Причем сказала она это всего пару дней назад. Если меня не подводила память, в тот момент жена была одета в серое пальто – мой подарок на первую годовщину нашей свадьбы. Я улыбнулся, гордый своими дедуктивными способностями,
Принадлежности (