Бесконечность. Джакомо Леопарди
мне, любившему тебя, хоть раз
Испытывала ты любовь иль жалость,
Пока жила? Все дни тогда и ночи
Метался я меж страхом и надеждой,
И ныне от сомнений бесполезных
Почти без сил. Когда, хотя б однажды
Сочувствовала ты несчастной жизни
Моей, не утаи, пусть эта память
Со мной пребудет, если нашим дням
Продлиться не дано. Она в ответ:
«Утешься, бедный! И тогда, как ныне,
Ты близок был страдающей душе
Моей. Оплакивать меня не надо». –
Несчастий ради наших, и любви,
Терзающей меня, и незабвенной
Мечты, и юности, – воскликнул я, –
О дорогая, дай мне прикоснуться
К твоей руке! – Спокойно и печально
Она мне руку подала. Губами
Я прикоснулся к ней, потом прижал
К груди, дрожа от нежности и муки.
Лицо испариной покрылось, голос
Пресекся, всё плыло в моих глазах.
Тогда она, так глубоко и нежно
В них заглянув, сказала: «Что с тобой?
Забыл ты? Красота моя прошла.
И ты напрасно, от любви сгорая,
Дрожишь. Теперь прощай! И наши души,
И наши оболочки никогда
Уже не встретятся. Ты для меня
Никто отныне. И твои обеты
Разрушил рок».
И вскрикнув, как от раны,
Я весь в слезах проснулся. Но она
Еще на миг осталась и в неверных
Лучах зари стояла предо мной.
Одинокая жизнь
Дождь утренний стучится осторожно
В мое окно; во дворике хохлатка
Бьет крыльями; селянин хлопнул ставней,
Глядит на поле; солнца луч, сквозь капли
Пройдя, дрожит; я поднимаюсь тоже
И выхожу, и стайки облаков,
И первый посвист птиц, и свежесть утра,
И луг смеющийся благославляю.
Но не забыл и вас, глухие стены
Угрюмых городов, где ходят парой
Тоска и ненависть, где я живу,
И мучусь, и умру наверно скоро.
Здесь как-никак сочувствия немного
Я нахожу в природе (ведь когда-то
Она меня любила). Всё ж и ты,
Природа, от несчастных отвращаешь
Свое лицо – приятней и разумней
Довольствию и счастию служить.
Что ж делать тем, кто брошен был тобою?
И кто поможет им, если не смерть?
Порою на холме уединенном
У озера сижу, где встали кругом
Деревья молчаливые, смотрю:
День близится к концу, на гладких водах
Рисует солнце свой спокойный лик.
Не шелохнется ни трава, ни листья,
Ни вскинется волна, в траве цикада
Не засвистит, не шевельнется в кроне
Ночной вьюрок; ни звука, ни движенья
Не различишь ни рядом, ни окрест.
Покой объемлет эти берега.
Так, замерев, сижу и забываю
Мир и себя. Как будто не мои –
Упали руки, никакая сила
(Так кажется) не может их поднять,
И древний их покой сродни как будто
Царящей в этом месте тишине.
Любовь,