Другая реальность. Татьяна Дмитриева
кожей, и я сразу согласилась, тем более, что он сказал, что купается каждую ночь, и это – незабываемое впечатление.
В воде, действительно, было тепло и тихо, лунный свет серебрился на поверхности, но стоило отплыть в сторону, как непроглядная тьма окутывала меня, и я старалась держаться поближе к Виталию. Рядом с ним было не страшно. Мы не нежились в воде, мы плавали долго и далеко, не рассчитывая сил, а когда подплывали к берегу, я уже доверяла ему полностью. Однако, выходя из воды, он притянул меня к себе и попытался поцеловать. Я резко вырвалась – это было не трудно, так как тело было скользким от воды.
– Уж не собираетесь ли вы воспользоваться ситуацией? – спросила я зло.
Он начал что-то неловко бормотать, о том, какой чудесный вечер, и почему бы ему меня не поцеловать, но я уже подняла с песка одежду и пошла прочь, не оглядываясь. Он шел следом. Мать поджидала меня около домика, и, чтобы не дать ей понять, что произошло, я обернулась и бросила через плечо:
– Ну, я побежала, холодно.
Дома мать устроила мне нахлобучку на тему, как должна вести себя приличная девушка. Я язвительно поинтересовалась, откуда ей об этом знать. После чего я оказалась шлюхой, которая не уважает свою мать, потом я превратилась в беззащитную овечку в руках злого волка, потом все вокруг стали мерзавцами. Уже засыпая, я пробормотала, что с мерзавцами не знакомлюсь, и что Виталий – очень приличный человек.
Наутро, пережив допрос с пристрастием, я лениво валялась на пляже, покачивая ногой, и чувствуя, как кто-то бросает в нее камушки. Я не реагировала – типичный способ завязывания знакомств. С меня хватит. Мать продолжала жужжать:
– Что же твой новый знакомый не приходит? Ему, поди, с тобой не интересно, ты ведь дикая, точно Дунька деревенская…
Камушки продолжали попадать по ноге, но я, не обращая на них внимания, лениво огрызалась:
– Конечно, дочь – дикая, да еще мать, как фурия, налетела. Он уж, поди, рад-радешенек, что ноги унес…
Договаривая фразу, я все же обернулась. Виталий стоял прямо надо мной. Я, почти без паузы, продолжила:
– А, привет, день добрый! А вот мы с мамой как раз спорим, кого вы больше испугались: ее или меня?
– Ну, тебя, конечно, немного больше, – он говорил мне, но смотрел на мать и улыбался ей так добродушно, что она таяла на глазах. Он повернулся ко мне:
– Пожалуй, я все-таки рискну с тобой искупаться…
Он улыбался как-то облегченно, видимо, был рад, что я не напоминала о вчерашнем.
Я спросила:
– К буйку?
Он кивнул, я вскочила и с разбега бросилась в воду. Я плыла быстро и не оглядываясь, но у буйка он оказался раньше. Плавал он великолепно, и я это оценила. К тому же, пока он покорял мать, я успела разглядеть его при свете дня. Его загорелое тело было худощавым, но мускулистым. Впрочем, ощущение худощавости было ошибочным. Просто у него были очень длинные ноги и короткий торс с мощной грудной клеткой и накаченными плечами. Наверное, подростком он