Другая реальность. Татьяна Дмитриева
она тебе нравится?
– Слышала анекдот? Кто такой Брежнев? Мелкий политический деятель в эпоху Аллы Пугачевой. Думаю, что так и есть. Хотя мне сейчас больше Градский нравится. «Жил был я…». И голос, и сама песня. Пронзительная, умная, и, кстати, чувствуется, что не мы одни о смысле жизни думаем.
Я рассмеялась:
– Так, дискуссию увести в другую сторону не удалось.
– Слушай, давай проведем эксперимент: позовем из коридора эту парочку и в лоб спросим. Интересно, они в том же направлении рассуждают?
– Я думаю, они сейчас рассуждают совсем в другом направлении. Если вообще рассуждают.
– Тем более интересно.
Позвали. Они вошли в обнимку, и долго не могли понять, чего от них хотят. Они обалдело переглядывались, и было видно, что мы им помешали решать более важные проблемы бытия. Наконец, Аннушка не выдержала:
– Ой, Сень, да отстань ты! Мне лично сейчас совершенно не до этого…
И она демонстративно посмотрела на Шуренка влюбленными глазами. Тот немедленно ее поддержал:
– Да что вы, ребята, в самом деле? Такая ночь прекрасная… Вам что, делать нечего?
Когда они снова ушли целоваться, Семен торжествующе повернулся ко мне:
– Ну, вот видела? Им наплевать на смысл жизни…
– Скажи спасибо, что они нас не побили. Другие бы решили, что мы над ними издеваемся. Может, они так ищут свой смысл жизни? А, может, уже наши?
– Ага. Плодитесь и размножайтесь.
– А почему нет? Это вполне вписывается в мою концепцию. Не будет новых поколений, не будет развития.
– Ну, ты даешь. С тобой спорить бесполезно, ты во всем видишь подтверждение своей теории.
– А давай Стаса разбудим. И спросим.
– Нет уж, увольте. Я лучше соглашусь с тобой, чем выслушивать нотации Стаса.
– Тогда есть предложение: закрыть дискуссию, и по кроватям.
Время шло, днем в поле, вечером за картами, танцами и разговорами. Как-то вечером Тюрин и Железнякова, недавно решившие пожениться, остаться в Ужовке и купить корову, поддержали просьбу Стаса выпустить стенгазету. Ему очень хотелось проводить воспитательную работу по полной программе, и отказаться было сложнее, чем согласиться. Видимо, он хотел «увековечить» наши успехи в труде, так как мы намного опережали студентов с других факультетов, работавших в том же районе. Выдав задание, он ушел спать. Никаких инструментов для рисования не было, и Тюрин предложил пустить в ход старые наглядные пособия, в изобилии валявшиеся в сенях. Им помогали Бек, Сыпачев, Багира с Мышкой и наша парочка, исполнявшая роль консультантов. К утру все свободные стены были увешаны лозунгами. На дверях «домика неизвестного архитектора» висел лозунг: «Все течет, все из меня», на дверях мужской спальни: «Поработать захотелось? Ляг, полежи, пройдет», над аптечкой: «Бангладеш образовалась? Не чеши, само пройдет!». На дверях женской спальни висела картина, изображающая возвращение медведя домой: медведь барабанит в дверь, а из окошка