Имперская мозаика. Олег Маркелов
ветрами и дождями площадку. Скала, образовав здесь некое подобие неширокой, но длинной террасы, поднималась дальше, но забраться выше не представлялось возможным. Не выпрямляясь, он, словно диковинная ящерица, прополз к краю площадки и залег там, рассматривая открывшийся взору пейзаж, знакомый по виртуальной карте созданной орнитоптерами. Нескончаемая гряда скал стоящих, словно крепостная стена вдоль побережья оказалась, несмотря на приличную высоту, совсем узкой в поперечине. А за этой грядой, спрятавшись в глубокой котловине, сквозь серую пелену дождя просматривался не то небольшой город, не то большая укрепленная база. Каменные строения, отчасти вырезанные в скалах, отчасти сложенные из составляющего их камня, почти сливались с окружающими природными высотами. Не было видно никакого движения, лишь ветер трепал редкие, чахлые растения, чудом росшие среди камней то тут то там. Однако Хаттару не оставалось ничего другого, как наблюдать, в надежде получить хоть какую-нибудь информацию о противнике. Поэтому он, поудобнее устроившись, приготовился к долгому ожиданию.
Майкл лежал на огромной кровати умиротворенный и «растекшийся» после бурного утреннего секса. Соя, положив голову на его плечо, выглядела сейчас сытой кошкой, даже что-то тихонько напевала, словно мурлыкая. Выбравшись из ее нежных объятий, Стингрей на подгибающихся ногах поплелся в душ. Тугие, холодные струи смыли приятную слабость, возвращая утраченные силы. Выключая воду, Майкл почувствовал приступ волчьего голода.
– Я приготовил тебе маленький сюрприз, – он достал полученную накануне от Гаррета новую электронную книжку и снова прилег к остающейся в постели жене, – Его звали Хельгмар. Здесь еще один его стишок. Посмотри.
Перевернувшись на живот, Соя активировала книжку.
Свечка горит на столе, в доме тепло.
Собака лежит у ног, виляя хвостом.
Кажется, будто бы все как всегда хорошо,
Но мысли мои не здесь и совсем не о том.
Мысли и чувства кружатся листвою в осеннем саду.
Разум – садовник напрасно пытается их победить,
Ночью, как волк я готов долго выть на луну,
Днем понимаю, что некого в этом винить.
Ветер – бродяга коснется тихонько щеки,
Дым сигарет, как мечты на клочки разорвав.
Счастья мгновения неповторимы и страшно редки.
Понял я это, лишь жизнь на гроши разменяв.
Свечка сгорит, и дома ей не согреть,
Для этого нужен большой и жаркий камин.
Но души людские способна она отпереть,
Теплее их сделать, сама превратившись в дым.
Хотел бы я быть той свечкой в твоих руках,
Что сердца коснется теплом своего огонька.
Дыханье твое ощутить у себя на губах.…
Но вновь ты с другим, и опять как Луна далека.
– Слушай, мне уже жаль этого бедолагу. Он, видимо, слишком закомплексован. Или у него другие проблемы.