Маёвский букварь. Дмитрий Николаевич Курилов
международный характер наших миролюбивых устремлений, мы спели чилийское «эль пуэбло унидо хамас сэра вэнсидо», а также знаменитый американский хит «We shall overcome, some day»
Ну и в завершение мы не могли, конечно, оставить в покое тему ядерной войны. В шлягере, посвящённом нашей пламенной борьбе против неё, мы пели:
Чтобы ракетный смерч
Не смог нашу землю рассечь,
Встать мы должны
Против войны,
Землю от смерти сберечь.
Моему соседу Серёге Тонконогову безумно нравилось окончание первой строфы «эрч» на конце слова «смерч».
Он так и просил меня: «Курилыч, спой эту, где на конце буква «Эрч»!
Сами понимаете, таких выступлений с большой буквой Эрч – ни у кого больше не было, и мы пламенно победили на этом самом конкурсе агитбригад – то ли факультета, то ли всего института.
Мне лично пожали руку командир и комиссар нашего стройотряда, и вопрос о моём вступлении в стройные ряды бойцов «Звёздного» был немедленно решён в положительную сторону.
Жалко, в строяк я так и не попал – завалив два экзамена в весеннюю сессию, я предался пессимизму и трусливо, молчком, по-английски, взял да и уехал домой. Чем изрядно шокировал руководство «Звёздного» и обидел поручителя своего Женьку Блинова, которого уже не видел тыщу лет и который, по слухам, стал православным священником и песен Розенбаума, наверно, больше не поёт…
(на эту же тему см. ст. «Хмырёк с вилами»).
Алушта, солнце моё!
Так исторически (или истерически) сложилось, что на четвёртом курсе я, испив до дна горькую депрессию, вызванную безответной любовью, ушёл в академический отпуск и записался в ПССО – постоянный студенческий стройотряд, придуманный как раз для таких, как я, студентов – подуставших и подотставших от учебной программы.
Нас не отчисляли и не отправляли под знамёна Красной Армии.
Нас грузили в поезд «Москва-Симферополь» и отправляли строить базу отдыха МАИ на самый Южный берег Крыма, между Алуштой и Рыбачьим.
Собственно, база давно была построена, но процесс доводки и притирки продолжался бесконечно, поэтому мы приехали как нельзя кстати. Надо было доделывать эллинг – гараж для лодок. Надо было рыть канавы. И вообще помогать своим тяжёлым физическим трудом руководству СМУ № 626, очень заинтересованным в чернорабочих на самых разных своих объектах – их у него, помимо базы МАИ было до фига и больше.
Первое впечатление от Крыма – это яркое солнышко и синее-синее небо, несмотря на февраль.
Экзотика: прямо от симферопольского вокзала нас повёз к Алуште троллейбус – минуя горы и перевалы, с равнины – к морю, обетованному и желанному.
Потом на автобусе нас доставили на совершенно безлюдную базу, где разместили в пустых номерах.
К вечеру на нас набрёл абориген-сторож, удививший нас густым красно-коричневым загаром на своём лице.
Напоминаю, был февраль, а Южный берег Крыма – всё-таки не южное полушарие. То есть февраль в Крыму – это всё-таки скорей зима, чем лето.
– Где ж вы так успели загореть? – спросили мы аборигена с уважением.
– Это не загар, – улыбнулся он во все свои жёлтые