Любовь без слов (сборник). Наталья Нестерова
всякий хороший оратор, Лёня тонко чувствует аудиторию. Однажды он был в командировке в Латинской Америке. Тамошний его коллега попросил прочитать лекцию в местном университете. Лёня так же легко, как на русском, болтает на английском.
– Третий курс, – рассказывал мне потом муж, – я и понес как для наших третьекурсников. Вижу – не врубаются. Второй курс – мимо, первый курс, вводные лекции – глазами хлопают. Дошло до школьной программы девятого класса.
– Но потом тебе устроили овацию?
– А то! Стоя в ладошки хлопали.
Лёня не был бы Лёней, если бы ограничился ортогнатностью и ферментами. Пощекотать-потешить слушателей – милое дело, но настоящий трибун ставит в финале не точку, а комбинацию из чередования вопросительных и восклицательных знаков.
– Заканчивая трындеть, – наставлял меня муж, когда я нервничала, готовясь к первым лекциями в университете, – вставь им шило в задницу… ну, или в печень на худой конец.
Я почти физически почувствовала, как в Лёнином мозгу что-то щелкнуло, процесс закончился, Лёня что-то придумал. Он обвел слушателей взглядом и достал «шило».
Лёня заговорил о вырождении человечества, его так называемой цивилизационно продвинутой части. Снижение материнской и детской смертности, увеличение продолжительности жизни и отодвигание сроков первых родов, вынашивание беременностей, которые в прежнее время не закончились бы рождением ребенка, не говоря уж об экстракорпоральном оплодотворении, в результате которого, что знают все педиатры, но молчат в тряпочку, на свет появляются ослабленные, генетически бракованные особи…
При слове «особи» Маруся вытянулась и вспыхнула. Она очень красиво гневалась. На смуглом лице не пламенел румянец, но тон кожи становился бархатистым, брови взлетали, глаза метали искры, пухлые губы поджимались и уже не напоминали три пунцовых лепестка розы (два поменьше сверху, третий, большой, внизу), а приобретали классически безупречные очертания.
У Глеба, когда он злился, кривился рот – нижняя челюсть уходила влево, ходили желваки.
Лёне того и надо было.
– Успехи медицины во всех областях, – продолжал он перечислять генетические «беды» человечества, – и особенно в борьбе с инфекционными заболеваниями, еще несколько факторов, которыми цивилизованное общество гордится, привели к тому, что из популяции не вымывается генетический брак, а только множится. Ещё в одна тысяча девятьсот девяносто седьмом году от Рождества Христова, – наслаждался реакцией Глеба и Маруси мой добрый муж Лёня, – Алексей Кондрашов, ныне работающий в Мичиганском университете, а также Лёва Ямпольский и Света Шабалина опубликовали результаты экспериментов на дрозофилах. Они брали от каждой пары мух случайного сына и дочь. Понятно выражаюсь? Есть мама и папа и другие мама и папа, у них потомство. У одних взяли мальчика, у других девочку, которые «поженились». Все как у людей.
– Отбор при этом не был совершенно отменён, –