Опрокинутый рейд. Аскольд Шейкин
Это уже о Главнокомандующем…
Богачев многозначительно кивал. Шорохов знал, однако, что по его поведению никогда не разберешь, понимает он то, о чем идет речь, или нет. Купец потомственный. Привычку хитрить с любым собеседником унаследовал прочную.
– После парада генерал Деникин был приглашен на завтрак в гостиницу «Палас-отель». За завтраком Донской атаман генерал Богаевский предложил тост: «Я поднимаю бокал за Деникина, и как ни тяжело для нас было бы расставаться с генералом, но я пожелал бы видеть его скорее в Москве. Ура!» – Шорохов швырнул газету на стол. – И после всего, что здесь напечатано, много ли стоят слова твоего генерала? Тоже мне тайна! О ней во все трубы трубят.
– Не веришь? – Богачев побагровел. – Да если корпус в полном составе на Москву идет, знаешь сколько добра ему надо? Одной только кожи – вагонами. Наш товар! – вскинув голову, он бородой указал в сторону двери, которая вела из конторки в пакгауз. – А сукно? А войлок?.. В Совдепии голод. Значит, и провиантский обоз корпусу нужен. Это опять же – сбруя, телеги, брезент. Свояк говорит, пройди по всей их станице – и завалящего колеса в запасе ни у кого нет.
– Экая станица убогая, – машинально и с обычной своей в разговорах с пьяным Богачевым насмешливостью отозвался Шорохов, вновь думая о только что прошедшем поезде: откуда и куда мог он спешить?
– Убогая? – переспросил Богачев. – По-твоему, Урюпинская – станица убогая?.. Возле нее сам генерал Сидорин смотр проводил!
Шорохов застыл, скрестив на груди руки. Посверкивала гранями, слегка поворачиваясь при каждом вздохе, золотая булавка на его галстуке.
Как все менялось от слов Богачева!.. Близ Урюпинской стоят на отдыхе дивизии 4-го казачьего конного корпуса под командой генерал-лейтенанта Мамонтова. Это Шорохов знал. Известны были ему и фамилии командиров дивизий, а частично и номера полков, причем из источника очень надежного – реестра на смесь для дезинфекции лошадей. Под нее требовались дубовые бочки. По нынешним временам товар нечастый. Их фирма все же взялась за поставку. Интендантство мамонтовского корпуса, с которым контракт заключался, правда, его расторгло. Сообщение об этом урюпинского приказчика вчера пришло. Сумел протиснуться с ним по военному телеграфу. Дядька ловкий, хотя тут, по всему видать, паникует: «Расторгнуто без упущений с моей стороны». Богачев, конечно, повыматывает у него душу. И сам он, Шорохов, повозмущается. Для виду. Цель-то достигнута: на реестр взглянуть удалось. Уже три недели как сообщение о корпусе ушло за линию фронта. И теперь есть подтверждение. Все идет правильно. Он ни в чем не ошибся.
Стоп. Ну а то, что смотр проводил сам Сидорин? Разве это не могло означать: отдых корпуса завершается? Вполне. И значит, тогда его вот-вот двинут на фронт, скорей всего, на юго-восток от Урюпинской, под Царицын, где он и прежде был. Знакомая местность, привычная.
Тут было «но». Двадцать дней назад – получалось, как раз перед смотром, о котором говорил Богачев, – штабной вагон Сидорина укатил из Новочеркасска в направлении станицы