Внутренняя линия. Владимир Свержин
Уголовно-следственной комиссии. – Прошу вас назвать ваше имя, адрес и цель прибытия в Ленинград.
– Нильс Кристенсен, – четко ответил скандинав. – Я датчанин, проживаю в Копенгагене. Мой адрес вряд ли вам чем-то поможет. В Россию прибыл по делам Красного Креста. Вот, пожалуйста.
– Красивый документ, – Орлинский углубился в чтение разложенного перед ним дела. – Вы говорите по-русски?
– Да, – спокойно ответил Кристенсен. – Я полиглот, знаю много языков.
– Мне известен смысл этого слова, – не отрываясь от кривоватых строк протокола, кивнул Орлинский. – Кристенсен… Кристенсен. Знакомая фамилия.
– Мой двоюродный дядя не так давно был главой совета министров Дании.
– А, ну конечно.
«Интересная фигура, – исподтишка разглядывая скандинава, думал Орлинский. – Такой, если захочет, легко может вывезти из страны хоть пуд бумаг. Надо его как-то подцепить. Судя по самоуверенному виду – аристократ, чистоплюй и просто так мараться с контрабандой не станет».
– Да-а… – откидываясь в кресле, протянул Орлов. – В пренеприятнейшую историю вы попали, герр Кристенсен. Вот заявление, написанное со слов гражданки Клавдии Суконкиной, шестнадцати лет. Что вы хотели принудить ее к развратным действиям и для того насильно потащили в подворотню. Гражданка Суконкина утверждает, что шедшие через проходной двор незнакомые ей мужчины попытались вступиться за нее, но вы, применяя японское жиу-жицу, нанесли двоим ее защитникам травмы. Кстати, довольно тяжелые.
– Это было не джиу-джицу, и вообще, все обстояло не так.
– Да я-то знаю, уважаемый гражданин Кристенсен. И Суконкина эта прежде у нас по разным делам проходила. Проститутка, карманница, приманка – вот как в вашем случае. Но бумага есть бумага. Гражданка Суконкина имеет все права, которые революция даровала простому человеку, в том числе и на защиту со стороны Народного комиссариата внутренних дел, который я здесь представляю. У нее, видите ли, есть как минимум один свидетель, который точно подтвердит, что вы заволокли ее в подворотню и пытались изнасиловать. А потом напали на троих мирных тружеников и зверски их избили.
– Я полагаю, что этот фарс подстроен ОГПУ, является недружественным шагом к организации Красного Креста и ко мне лично, как к человеку близкому к датским правительственным кругам. Я непременно подам жалобу. Этот вопиющий случай немало осложнит и без того непростые дипломатические отношения между Данией и Советским Союзом.
– Ну что вы – так сразу и жалобу, – Орлов благодушно улыбнулся. – Я к вам со всей душой, камня за пазухой не держу. Просто рассказываю суть дела, стараюсь помочь. Всякому ясно, что Суконкина, шалава мелкая, клевещет на вас. Но ведь «ясно» к делу не подошьешь. Придется с ней отдельно поработать, чтобы отказалась от своего оговора. А на это время нужно. Такая вот история, уважаемый герр Кристенсен. А потому придется с вас взять подписку о невыезде, как то ни прискорбно.
– Но у меня нет времени для этого. Я приехал сюда не отдыхать!
–