Грехи царя Омара. Шахразада
магических боках.
– О Аллах, сколько же мне всего еще нужно будет сделать!
И Назир Благородный, звездочет царя Омара, заспешил по делам. Он собирался вместе с Рустемом навестить Раиса. Надеялся, что тот не откажет и станет телохранителем уже третьего поколения царей страны Ал-Лат. Но следовало еще найти караван, который вскоре должен отправиться в далекие земли за горами, где уже много лет жил его друг, мудрый Георгий. В те самые земли, что отныне станут родиной для малыша Темира, от которого так легко отказался его отец, царь Омар.
Макама четвертая
– О Аллах милосердный, отец, я не могу тебе даже описать то горе, которое постигло нашу царицу! – Дочь звездочета, прекрасная Ясмин, украшение царского гарема, заливалась горькими слезами. – Только и успела добрая Хаят прошептать сыну первое «бисмилля»…
– Малыш заболел? – с тревогой в голосе спросил звездочет.
– О нет, отец. Мальчик умер! На рассвете. Эту страшную весть принесла утром кормилица. Царь хотел ее казнить… Но как может добрая женщина противиться воле самой судьбы?
– Царица печалится?
– Ох, отец, и ты еще спрашиваешь? Она не печалится… Ее горе столь велико, что не найти и слов, чтобы описать его!
– Увы, моя девочка, Судьба иногда сурова и к нам, и к нашим детям. Но прошу тебя, не плачь!
– Ах, добрый мой отец… Я не могу не плакать. Мне очень жаль красавицу царицу. Но еще больше жаль малыша. Такой кроха…
Сердце звездочета разрывалось от боли за Ясмин. Девушка была просто в отчаянии. Но Назир-то знал, что мальчик не умер. Что его еще до рассвета унесли в безопасное место, подальше и от царя, пытающегося усмирить собственную боль, и от тех, кто мог раскрыть тайну юного царевича.
«Что же делать? Малышка плачет так, будто это ее собственный сын. Но могу ли я сказать ей правду? И если скажу, сумеет ли она эту тайну сохранить?»
Звездочет подал дочери носовой платок и нежно погладил по иссиня-черным волосам.
– Не плачь, малышка. Судьба оказалась к малышу милосердна…
– Ах, отец, не говори так. Этими жестокими словами ты просто разрываешь мне сердце.
– Так знай же, добрая дочь моя, что малыш не умер! – Наконец Назир-звездочет решился сказать правду. – Поклянись, что никому на свете ты не откроешь этой тайны.
– Правда? Малыш не умер?
– Клянись, Ясмин!
Слезы в глазах девушки мгновенно высохли. Древний мудрец был прав: никакая магия не может сравниться с женским любопытством.
– Клянусь, отец мой! Я клянусь всем, что дорого моему сердцу: до тех пор, пока не почувствую над собой могильного холода, не раскрою я этой тайны.
– Помнишь ли ты, дочь моя, как я был опечален, когда по светилам и звездным таблицам пытался узнать судьбу царского сына?
Ясмин кивнула.
– Увы, сколько я ни проверял, тучи над судьбой малыша не рассеивались. А родимое пятно на шее младенца лишь укрепило меня в самых страшных опасениях. И что самое ужасное, черные тучи стали