Тени Черного леса. Алексей Щербаков
достал портсигар, украшенный чьим-то баронским гербом, вынул оттуда «Казбек», закурил и не спеша двинулся вдоль по улице сонного городка, похожего на иллюстрацию к какой-нибудь доброй детской сказке. Он двигался по сонным улицам к центральной площади – туда, где рядом с ратушей в брошенном богатым коммерсантом доме располагалась комендатура и обитал приставленный к ней комендантский взвод.
Мельников был парнем очень внушительным – из тех, при виде которых сразу пропадает желание невежливо разговаривать. Недаром в родной разведроте его звали Зверобоем. Не по имени героя романа Фенимора Купера, и уж конечно – не по названию пахучего лекарственного цветочка. Так прозвал его один танкист-самоходчик. Как-то Мельников помог ему починить гусеницу. Глядя на играющего кувалдой здоровяка, механик-водитель пошутил:
– Если вас, товарищ лейтенант, в строй к нашим машинам поставить, никто и разницы не заметит!
Так и пошло – по ассоциации Сергей получил то же прозвище, что и ИС-122, грозный укротитель «тигров» и прочего бронированного фашистского зверья. Мельников в чем-то и в самом деле напоминал эту громадную, угловатую, не слишком эстетичную машину, чей огонь сметал все на своем пути, при виде которой враги понимали: сейчас начнется самое интересное. К крупной фигуре Зверобоя прибавлялись резкие и грубые черты лица. Однако походка лейтенанта ничем не напоминала его «тезку» – грозную, но достаточно тяжелую и неповоротливую самоходку. Если уж сравнивать с бронетехникой, то его движения скорее напоминали элегантный «Т-34». Впрочем, шел Мельников чуть-чуть расхлябанно-развинченно – как двигаются по земле разведчики и прочие представители армейской элиты, которые знают себе цену.
Форма лейтенанта была щегольской – но это было щегольство особого рода. Поветрие выглядеть как можно более красиво в конце войны захватило многих молодых младших офицеров. Они подкладывали под погоны жестяные полосы. Добивались того, чтобы края фуражки были острые – хоть хлеб режь… Особым шиком считалось носить на кобуре с трофейным пистолетом немецкий шомпол-цепочку.
Так вот, Мельников выглядел совсем не так. Он был в гимнастерке – но она, как пилотка, пошита из самого лучшего материала. Да и цвет формы был не блекло зеленый, а более яркий, насыщенный и праздничный.
Головной убор, разумеется, был залихватски сдвинут на правую бровь. На ногах ослепительно сверкали на утреннем солнце хромовые сапоги, которые звякали о дорожные камушки подковами. На груди красовался набор наград: «Красное знамя» и две «Красные звезды» и медаль «За отвагу». Плюс – золотая и красная нашивки за ранения[1]. Одну из них он явно получил не так давно, потому что слегка приволакивал левую ногу. Словом – типичный вид разведчика, который понимает – есть все, а есть он. Без которого начальству обойтись трудно.
Шомпола-цепочки у него на кобуре не было. Разведчики считали это дешевым пижонством. Но в большой треугольной кобуре, разумеется, примостился не «ТТ», а парабеллум.
Золотую нашивку давали за тяжелое ранение, красную – за легкое.