Арена. Никки Каллен
чашками в стеклянные кресла и разговаривали, вернее, говорил Син, а Кай слушал. Например, почему Син живет под землей? Потому что боится высоты. А высоты боится, потому что его сумасшедший папаша однажды на Новый год напился, сгреб всю семью в охапку – Сина, его мать и младшего брата, – вывел на балкон – девятый этаж, внизу одна из центральных улиц, тысяча машин в секунду, – и предложил всем дружно умереть, спрыгнув, – потому что жизнь все равно дерьмо… Син был похож на фильм «Правила виноделов», на Диккенса, все ужасно и безнадежно, инцест, кровавые раны, но все рассказано, как сказка о Спящей красавице.
Но когда Син предложил сказать адрес Венеры, они были не у него дома, а в кино – вышли на середине: фильм оказался ужасный, «Тринадцатый этаж»; они пошли и купили по бутылке вина – вместо пива, пиво они оба терпеть не могли, а водку было пить ни к чему; стояли у кинотеатра, под мигающей афишей, опять лил дождь; «дождь не может идти вечно», – сказал Кай, запрокинув голову, ловя языком разноцветные от неона капли; «что это за пошлятина?» «это из «Ворона»». Син назвал цену: поцелуй; Кай засмеялся, губы его были красными от вина, такой порочный и тонкий, как серебряный кинжал для вампира, как герой книжки Жана Жене. «Прекрати», – ударил по мокрой стене кулаком Син. Кай знал, что по-прежнему нравится Сину, ему было жаль, никакой жестокости, просто приглушенное тоскливое: «черт возьми, почему вечно так выходит». И он поцеловал Сина под разноцветным дождем, их губы пахли вишневым, густым, почти неподвижным, как хорошее варенье, вином. Син сказал адрес; Кай в ту же ночь нашел этот дом; потом проследил за Венерой, когда она шла с работы: у них с матерью был маленький семейный бизнес – книжный магазин; Син не обманул. Жила она в Северном микрорайоне, в сером, страшном – просто истории о концлагерях – небоскребе, двадцать восемь этажей; казалось – вся сотня, оттого что небоскреб стоял на пригорке; к нему с автострады, с улиц вели четыре лестницы – с разных концов света, как к восточному языческому храму. Венера жила на самой верхотуре, память обо всех художниках и музыкантах мира, – под крышей, ближе к Богу; лифт не доходил до ее этажа, останавливался на двадцать седьмом; желтый, прокопченный, как курица с лотка на улице: «куры гриль, подходи, кому куры гриль, сочные, перченые, ножки, крылышки, бедрышки»; весь в маркерных и карандашных надписях вселенского значения: «Если жить достаточно долго, вы станете объектом почитания – примерно таким же, как старое здание», «Потребность необычайного – может быть, самая сильная после сна, голода и любви»; каждый день афоризмы менялись – кто-то стирал часть, подписывал новые. После лифта нужно пройти пешком две лестницы, каждая в десять ступенек, такой «Маятник Фуко», цифры и символы. Кай думал: наверное, если все сложить, умножить на себя и возвести в квадрат, получится расстояние до Луны или до Венеры… На всех лестничных пролетах горели лампочки, и в доме работал телефон. Кроме Венеры, в доме жили еще ребята из одной рок-банды – пять человек; они занимали квартиру-дюплекс,