Арена. Никки Каллен
копия с древней гравюры, и сахалинские – почти полная коллекция, и декоративные европейские, и северные, источенные ледяным морем, больше похожие на крепости, и городские, которые превратили в рестораны; только маяка из города Кая не было.
– Син, чай пить… – Син встал неохотно, будто Кай разбудил его в середине интересного сна, полного приключений: веревочные лестницы, парусные корабли, драгоценности, – мне нужно спросить тебя про маяки. Это твои картинки в кухне?
– Да, я оставил, я люблю маяки. Я все покупаю – принты от IKEA, игрушки, модели, фотографии… но все в клубе, а это так, я еще маленький был, мне мама на работе, в Интернете, искала, и распечатывала, и дарила каждый вечер новый… я так радовался.
– А у вас в городе есть маяк?
– Да, целых два; один маленький, на косе в море, красный, он для кораблей; и еще второй, на вершине горы, – о, он недавно сломался, его чинят, но вряд ли сделают: дорого; он такой красивый, разноцветный, в дождь было сказочно… А что?
– А радиостанции ни на одном нет?
– Нет.
Что же делать? Кай сел на пол. Син лег на подушку, смотрел беспокойно, вдруг вздрогнул – на кухне засвистел чайник.
– Вспомнил, есть еще один, – крикнул Каю на кухню, и у Кая дрогнули руки, он чуть не пролил кипяток. – Но он далеко, за городом, по трассе междугородней и в лес сворачивать, туда никто не ездит, все заросло. Он прямо старый, полуразрушенный. И с моря не подберешься: там скала и прямо глубина страшная, камни торчат острые. Я с корабля видел… Ты куда? – Кай выбежал из кухни, схватился за ручку двери, потянул на себя, не поддалась, где тут замок? – Ты не останешься со мной? Что там, на маяке?
– Не могу, – сказал Кай, – я не могу сказать, я сам не знаю. Но мне нужно туда, хотя бы туда, потому что больше надежды никакой, а до рассвета полчаса.
– За полчаса – только на машине. Я подвезу.
– Нет, у меня своя, здесь, у подъезда.
Син посмотрел в его безумное бледное лицо, открыл резко дверь:
– Ну, пока.
– Прости, – Кай обернулся у порога. – Боишься оставаться?
– Нет, я же взрослый, – Син улыбнулся, а делал он это чудесно, он был очень красивым. – У меня есть горячий чай и новая книга. Ты прав, я жив, и этому надо радоваться. Я вообще радостный человек. И это всего лишь квартира, что теперь поделаешь. В квартирах привидения не живут, не развернешься.
– Мы увидимся, – шагнул и поцеловал его в щеку, Син коснулся щеки, будто кожа стала новой, излечился от проказы, как в Средние века от прикосновения короля; а Кай уже побежал, в лифт, вниз, из подъезда, машина на месте. И шахматы, и книги. И пахло слабо виноградом. Кай включил радио – что будет? ерунда? или что-то значимое, знакомое? Играл Моби, «Every you end», это было знакомое; «надеюсь, дорога тоже»; Кай вывел машину из города на трассу – все пока одинаково; пошел на предпоследней – ветер разбивал о стекло белых, словно напудренных, мотыльков. Он помнил поворот – они так ехали на работу, но