Семь смертных грехов. Милорад Павич
что не вполне невинна.
– Что значит – думаю? Разве ты не знаешь, невинна ты или нет?
– Не знаю, – ответила она и, схватив свою шелковую сумочку, достала из нее мужской член из розоватого каучука.
– Я предполагаю, что отчасти лишила себя невинности вот этим.
– Господи, Георгина, где ты нашла эдакую невидаль?
– Никакая это не невидаль. Его зовут Петкутин, и я его украла. У меня есть тетка Исидора, она настоящая красавица, я обожаю рыться в ее вещах и перебирать флакончики с жидкостями, которые делают ее еще красивее. Член я нашла в ящике с ее нижним бельем…
– И ты теперь носишь его даже в театр?
– Да. Всякий раз, когда на сцене происходит что-нибудь волнующее, я незаметно сжимаю его рукой…
После этих слов Кантемир расхохотался, обнял Георгину и принялся раздевать ее, приговаривая:
– Ни о чем не беспокойся, куколка моя, мы все уладим в два счета.
Тут он достал из ее сумочки губную помаду и накрасил ей губы, а потом соски на груди.
– Так, теперь у тебя дивные красные глаза, похожие на две оспины, – заметил он, а она распустила свои длинные волосы, и в плаще из этих волос он повалил ее на постель…
– Удивительно, все это, оказывается, происходит в мгновение ока, как какой-то взрыв, – заметила немного позже Георгина. – Готова поспорить, что смерть длится дольше!
Они лежали на спине, уставившись в потолок.
– Одна императрица, не знаю точно, какая именно, говорила, что самый прекрасный вид открывается на потолок. Согласна, но только пока занимаешься любовью. А потом этот вид становится печальным, даже если, как в твоем доме, на потолке изображены птицы и цветы, словно это курятник… Теперь мы с тобой молодожены, не так ли?
– Да.
– Я видела столько пар, которые совершают ошибку за ошибкой. Одну глупее другой. А как нам избежать глупостей в браке?
На эти слова Кантемир ответил:
– Просто постоянно имей в виду, что я, твой муж, не виноват в том, что ты женщина. И все будет в порядке…
Георгина не услышала его слов, потому что в этот момент тонула в сон…
Проснулась она первой, так же как первой и заснула. Лежала и смотрела на него, огромного, прекрасного, нагого. Пока он спал, его полудремлющие пальцы ползали по его телу с каким-то древним, насчитывающим вот уже несколько тысячелетий, проворством. В полусне он теребил свои волосы и обгрызенными ногтями почесывал и скреб мозоли, родинки и утолщения кожи во власти какого-то атавистического инстинктивного порыва прамужчины, который во сне становится гораздо ближе к животному, чем к женщине… Вокруг его члена, у самого корня, виднелось красное кольцо. Георгина так и не поняла, что это – ее губная помада или кровь.
– Кантемир, Кантемир! Мы опоздаем в театр! Наверняка пятое