Бал моей мечты. Светлана Лубенец
сначала девочки в сарафанчиках, потом – девочки в юбочках, потом – девушки в форменных платьях. И все представительницы разных возрастных категорий пели дифирамбы замечательному и единственному в своем роде пансиону А. М. Бонч-Осмоловской.
После короткого заключительного слова директрисы классные дамы повели воспитанниц в классы.
Даша поднималась по широкой лестнице на третий этаж и мимоходом вяло отмечала золоченые перила, настенные светильники в виде старинных канделябров со свечами, многочисленные зеркала и мраморные, в античном стиле скульптуры в неглубоких нишах. Да-а-а! Видимо, владелец пансиона – дядя неслабый! Влетел ему этот пансион в копеечку! Прямо музей! Эрмитаж! И тем не менее Даша сейчас же с удовольствием вернулась бы обратно в свою старую типовую школу, облицованную по фасаду красно-коричневыми плитками, с выщербленными ступенями крыльца, с облупившимися стенами коридоров. Конечно, к новому учебному году наверняка и в старой школе что-нибудь побелили и покрасили, но зеркал не навесили и коврами, как здесь, ступеньки не устелили. Это уж как пить дать!
В классе, куда вслед за Лерой вошла Даша, стояли одноместные парты белого цвета, замечательным образом гармонирующие с белоснежным тюлем, лепниной на потолке, голубым цветом стен и даже с синими костюмами учениц и платьем классной дамы. Когда Даша села на указанное ей место у окна, то взгляд ее уперся в неожиданно белую доску. Интересно, как на такой писать мелом? Цветными мелками, что ли? Что-то там, на линейке, говорили про красные доски… Даша покрутила головой и увидела эту красную доску в одном из углов класса. Она стояла на подставке. Кричаще красное пятно нарушало бело-голубую гармонию кабинета, но, может быть, именно этого и добивались. Фамилии лучших учениц должны бросаться в глаза, и они, написанные витиеватыми буквами с завитушками и росчерками, действительно бросались. Внизу, под тремя фамилиями, было еще много свободного места для новых отличниц. Даша ненароком опустила глаза на свою юбку и поразилась тому, до какой степени в этом пансионе все было продумано. Клеточки на синем фоне юбки были прочерчены широкими белыми и тонкими красными полосками. Голубые стены – синие наряды. Много белых парт и белого тюля – широкие белые полоски на юбках и белые гольфики учениц. Одна небольшая красная доска – тоненькие красные полоски. Даша посмотрела на свою школьную форму совсем другими глазами. Она перестала казаться ей нелепой.
Первым уроком был русский язык. С мелодичным звонком, который представлял собой часть музыкальной фразы «Гимна великому городу» композитора Глиэра, в класс вошла кругленькая плотная женщина тоже в форменном синем платье. Лицо учительницы по имени Ада Глебовна было невыразительным, со слишком светлыми серыми глазами и тонкими губами, неаккуратно намазанными морковно-рыжей помадой. Только волнистые густые волосы, уложенные в прическу, как у директрисы, могли привлечь к ней чье-либо внимание, но, конечно, отнюдь не Дашино. Казанцева по отношению к Аде Глебовне, как и ко всему остальному, что касалось пансиона, заранее была настроена