Лжесвидетель. Далия Трускиновская
писал про Шемета. Хочу завизировать у Ловича, а потом у них в пресс-центре. Вот тут, если угодно, ваш абзац. Вы ведь именно это сказали?
Артем прочитал.
– Да, тут все в порядке.
– Спасибо. Не люблю, знаете, подставляться. Газета у нас солидная, нам доверяют. Если начнем врать – нам органы информацию давать перестанут.
Может, я не так остро преподношу… Старая школа, понимаете.
Артем посмотрел, что там написано ниже его абзаца.
– Вы бы не могли мне это оставить? – спросил он. – Если вам это, конечно, не нужно.
– Если у вас нет правки, то не нужно. Я три экземпляра распечатки сделал, мало ли что. В завтрашний номер все равно не успеваю. А вы сегодняшнюю вечерку возьмите. Вот где воплей будет!
– Гляди-ка, этот следователь вам все-таки что-то сказал! – пробегая взглядом по тесным строчкам, удивился Артем. – Я думал, он совсем бетонный.
– Мы уже лет десять сотрудничаем. Вот кому другому – не сказал бы. Он – такой. Он по своей сути – бультерьер.
Артем, как владелец немецкого курцхаара с длинной родословной, на всяких там бультерьеров смотрел свысока.
– А с чего его вдруг заинтересовала музыка «Аквариума»? – спросил он журналиста.
– «Аквариума»? – представитель прессы оживился. – Вы хотите сказать, что на допросе он вас спрашивал про «Аквариум»?
– Ну да!
И Артем, выведенный журналистом на лестницу, усаженный на подоконник и даже угощенных слабой сигареткой, вполголоса пересказал странный финал допроса.
– С меня причитается, – уныло сообщил Аркадий Борисович. – Ну, если строго между нами…
– Строго между нами!
– Кузьменко лежал на кассете.
– То есть как?
– Когда его подняли, чтобы увезти, оказалось, что под ним – кассета.
Магнитофонная. И отдельно – раскрытый футляр. Насколько я мог догадаться, на кассете обнаружили пальчики Кузьменко.
– Может, и магнитофон поблизости стоял?
– Нет, магнитофона не было. Ну, теперь ясно, почему они про эту кассету молчат. Если на ней – «Аквариум», то следствию от нее толка мало.
– Дивны дела твои, Господи! – проникновенно сказал Артем. – Человек ночью идет в подвал, чтобы без помощи магнитофона послушать Гребня, и его за это убивают!.. Как вы полагаете, эту кассету в ментовке всю прокрутили?
Ведь там могла быть и еще какая-то запись. Сперва, скажем, Гребень, а в самом конце – что-то такое, компрометирующее…
– Если бы они нашли хоть что-то компрометирующее, то уже закрутились бы!
А так – сидят, недоумевают. Семью Кузьменко сразу с утра допросили, любовницу допросили, теперь составляют список друзей, подчиненных! Пока – ни одной ниточки. А убийство – точно заказное. Сперва – Шемет, потом – его начальник. Я уж думаю – не было ли убийство Шемета предупреждением Кузьменко? Мол, не поумнеешь – и с тобой то же будет?
– А при Шемете никаких кассет не нашли?
– «Аквариума»?
– Ну, «Аквариума» – это