Вендари. Книга вторая. Виталий Вавикин
и силу, принимая на себя обязанности миротворцев. Идея мира становится идеалом. Об этом говорят Плиний и Плутарх, с которыми Клодиу лично знаком. Империя становится якорем, который сдерживает дикость и анархию, совмещает те вещи, которые прежде казались несовместимыми…
Но потом империя затрещала по швам. Молодой мир обжегся, но вместо того, чтобы отдернуть от огня свою детскую руку, вошел в костер тщеславия и вспыхнул. Если бы Клодиу мог умереть, то он предпочел бы прекратить свое существование вместе с империей. Но он не мог. Оставалось скитаться от дома к дому и будоражить людей дикими историями, которые почему-то никак не хотели забываться.
Уцелевшие цивилизованные семьи принимали Клодиу, как странствующего мудреца. Они давали ему кров, постель. Он платил им своими историями, которые заканчивались неизбежным коллапсом мира. Вместе с этим миром терпел крах и сам Клодиу. Он жил в приютившей его семье так долго, как только мог, потом забирал их жизни, представляя, что это умирающие от чумы бедолаги, которые сами умоляют его убить их, выпить их кровь. И когда все кончалось, он чувствовал ту же боль и жар, что приходили после того, как ему случалось испить зараженной крови…
В сгущавшихся сумерках Клодиу поднялся на склон горы и постучал в дверь семьи славянских переселенцев. Их язык был знаком, но никогда не нравился Клодиу. Они встретили странника холодно, недружелюбно. Оружие держал каждый, кто мог. Дряхлый старик и тот закряхтел, поднимаясь на ноги с горящим поленом в руках. Клодиу мог убить их всех раньше, чем они смогли бы понять, что случилось, но он убеждал себя, что на этот раз все будет иначе. На этот раз он ушел от своей жажды, от своего безумия.
– Я всего лишь странник, – мирно сказал он на солунском диалекте.
Старик Валес и его сын Притбор переглянулись, отмечая, что у незваного гостя под нищенскими одеждами нет оружия, а сам он так худ и узкоплеч, что, кажется, не сможет справиться даже с Джевором – старшим сыном Притбора или с дочерью старика Валеса – Мокош.
– Никакой опасности. Никакого оружия, – сказал им Клодиу, достал из своей сумки кусок свежего мяса косули, покосился на пару убитых норок, тошнотворный запах которых не мог перебить дымящий очаг. – Косуля лучше, чем норка. Верно? – спросил Клодиу, впервые встретившись взглядом с Мокош.
Девушка смутилась, но тут же ее взгляд уцепился за предложенное чужаком лакомство. Она схватила старика Валеса за руку и указала на мясо в руках Клодиу. Старик долго хмурился, затем кивнул.
Пока готовилось мясо, Клодиу пытался рассказывать семье о павшей империи, но их язык был слишком простым, слишком примитивным. Да и не могли они понять, что такое империя. Центром их мира был склон горы Юмрукчал.
Клодиу прожил с этой семьей почти месяц. Холодным дождливым утром он уходил охотиться. Скорость древнего позволяла ему ловить косулей и оленей. Их мясо было сладким. Мокош готовила его на огне, а вечером вся семья сидела возле очага и слушала за ужином