Миг бесконечности. Наталья Батракова
с такими типами: то притягивает к себе, то отталкивает. Будто играет. Одно ясно: у него сильнейшая энергетика, он знает это и умело ею пользуется. К таким женщины прикипают намертво. Тогда… почему он не женат? Никак не подберет себе пару? Разведен? Или же это типичный сердцеед? Все может быть. А журналистов, судя по всему, не больно жалует. Что ж, будем с ним настороже, – приняла она решение. – И все же не мешало бы его расколоть. Придется сделать вид, что я, вслед за Ленкой, готова играть по его правилам. А там посмотрим, кто кого!»
– Ладно, уговорили, – небрежно бросила Катя.
С выражением полного безразличия она подошла ближе, сунула руки в карманы куртки, склонилась над микроскопом и разочарованно вздохнула: зажатые стеклышками бесцветные пузыри были настолько невзрачными, что не вызывали никаких эмоций.
– Не впечатляет? – услышала она над ухом и, уловив дыхание Вадима, невольно замерла.
Закружилась голова. Исходивший от этого человека энергетический поток был настолько мощным, что буквально пронизал насквозь. Она даже пошатнулась.
– Что случилось? – тут же отреагировал он. – Вам плохо?
– Слишком долго спала, – нашла она первое пришедшее на ум объяснение. – Не привык мой организм к подобным перегрузкам.
– Верно, – подтвердила Колесникова. – Проснулась почти в двенадцать. Даже я встала раньше. Ну, и когда мы увидим эти ваши трихо… трахо… тьфу! – капризно топнула она ножкой. Похоже, внимание, оказываемое подруге, было ей не по душе. – Дайте хоть глазком взглянуть на этих личинок, пока они не свернулись в спираль и не покрылись капсулой!
– Лучше бы нам их не видеть!
Присев за стол, Вадим вернулся к прерванному занятию и коснулся скальпелем лежащего на тарелке кусочка мяса.
– Иначе всем испортим настроение… – зажимая тончайший срез стеклышками, пояснил он. – К тому же в сарае еще одного кабанчика разделывают.
– Мы только об одном слышали.
– Одного ваши уложили, другого местные.
– А вы стреляли?
– Стрелял. Но сегодня не мой день, – скупо поделился он впечатлениями.
– А кабанчики большие? – настойчиво пыталась завладеть его вниманием Колесникова.
– Одному года два, второй – сеголеток.
«И куда подевалось его красноречие? – недоуменно посмотрела на Вадима Катя. – Сосредоточен. Вряд ли Ленке удастся заманить этого типа в свои сети. А ведь бедняга старается: с ее-то лингвистическим образованием не может запомнить слова «трихинеллез» и «трихинеллы»! Да и к теме охоты до этого она была более чем равнодушна!»
– Что значит сеголеток? – решила проявить профессиональное любопытство Катя.
– Значит, ему не было года. Сего лета.
– И не жалко?
– Вопрос риторический, плавно переходящий в главный: в чем смысл охоты? – не отрываясь от микроскопа, парировал он.
– И в чем смысл охоты?
– В первозданности, в первобытности… Гены. Память далеких предков.
– С предками все