Вид с Монблана. Наталия Соколовская
могла бы и помолчать», – многозначительно говорили соседки. Но молчать мама не собиралась, а взяла однажды тонкий длинный нож для разделки рыбы, да не как обычно, а так, как брала скальпель во время своих операций, и предложила мгновенно присмиревшим кумушкам укоротить их языки и еще добавила, что полостные у нее тоже хорошо получаются, никто не жаловался.
Последний раз защищать старика ей пришлось через месяц после начала войны, когда тот начал пополнять запас положенных ему кубометров дров, принося к себе в комнату и складывая в углу штабелем доски от предназначенного к сносу, частично уже разобранного барака. А еще он сушил на своем кухонном столе тонко нарезанные морковь и лук.
– В победу Красной армии не верит! – констатировала Евдокия, помешивая что-то в кастрюле. – Доложить бы на него, куда следует.
– И я говорю. Он же печку-буржуйку специально хранит, я как-то шла по коридору, а дверь в его комнату приоткрыта была. – Антонина понизила голос, но мальчик из своего укрытия в кладовке все слышал. – И не нынешняя какая-то, а добротная, видать, трофейная, с германской. А на буржуйку-то поставил граммофон, трубу иерихонскую, – для отвода глаз, что ли?
И вдруг мальчик услышал голос мамы, звонкий и злой:
– Как вам не стыдно! Для отвода! Вас же здесь не было в двадцатом, когда до человечины доходило!
Антонина заявила, что этого так не оставит. Но, к величайшей радости мальчика, предпринять ничего не успела, потому что уже через день целиком занялась паковкой вещей для эвакуации в Сибирь, вместе с Металлическим заводом, где работал ее муж. И с Евдокией им повезло. За неделю до того, как перестали ходить поезда из города и в город, она успела выехать к сестре в Архангельск.
В конце августа квартира наполовину опустела. Теперь гонять на велосипеде по их длиннющему коридору было куда приятней и безопасней. Мальчик как раз набрал скорость, когда внезапно дверь в комнату старика открылась, и он едва успел затормозить. Старик несколько секунд молча разглядывал мальчика, а потом жестом велел ему войти.
Мальчик и раньше бывал в этой комнате вместе с мамой, когда та брала у старика книги. Сейчас на письменном столе, огромном, занимавшем почти все пространство возле окна, вместо книг и бумаг лежали какие-то проволоки и веревки. Старик велел мальчику сесть и весь остаток дня учил его делать силки на мелкую живность.
В начале сентября начались бомбардировки. А газеты стали призывать население готовиться к уличным боям. На бомбы и артобстрелы взрослые реагировали. Они хватали детей, заранее приготовленный чемодан и бежали в бомбоубежище. На призыв строить баррикады не откликнулся никто, потому, наверное, что все были заняты работой и беготней по магазинам в поисках продуктов.
Тогда мальчик и его дружок с Глухой улицы Валька Круглов решили в свободное от учебы время делать в полуразобранном бараке тайник с оружием, на всякий случай.
Хотела помогать и Алька, их одноклассница из квартиры напротив. Но ее они не взяли, потому что она девчонка