Карфаген должен быть разрушен. Александр Немировский
Ведь и у меня вторая жена! И у многих…
– В чем же тогда я провинился? Разве я не отблагодарил Юпитера за победу над Персеем? Может быть, мало пожертвовал Сатурну? Или что-нибудь утаил из добычи? Ты знаешь, что я ничего не взял себе, кроме книг царской библиотеки. И то для сыновей!
– Успокойся! – проговорил Катон строго. – Жертвоприношение надо продолжать.
Катон отошел в сторону, и его грузная фигура скрылась за колонной.
Павел подал знак. И юноши подвели к алтарю второго быка.
– Жертвенное животное готово!
– Действуй!
И вот уже вместо красавца быка громоздится окровавленная туша. Опустившись на колени, жрецы копошились во внутренностях.
Краем тоги Павел стер со лба пот. На белой материи обозначился кровавый след. Что это? Новое знамение! Растерянный и напуганный, он принял остатки грима за кровь.
Внезапно послышался детский плач. Резко обернувшись, он увидел Публия с плачущим Гаем на руках.
– Почему вы вернулись? – спросил отец. – Почему Гай плачет?
– Потому что маленький, – ответил Публий неуверенно.
– Нет! Нет! – всхлипывал ребенок. – Дети Персея такие же, как мы…
Павел от удивления потерял дар речи. Эта мысль не приходила ему в голову. «А если Юпитеру неугодна казнь Персея?»
– Не плачь! – произнес он решительно. – Дети и их недостойный отец останутся живы.
Личико ребенка просияло.
Проводив сыновей, Павел вновь поднялся на ступени храма. Туши принесенных в жертву быков уже заняли половину капитолийской площади.
«Ничего не случилось, – думал Павел, отгоняя тревогу. – Юпитеру неугодна казнь. Ну и пусть живет трус, не сумевший избавить себя от позора».
Торжище
Приближаясь к Бычьему рынку, без труда можно понять, что за торг там идет. Владельцы четвероногих не имели привычки расхваливать свой товар, да и покупатели, неторопливо осматривая и ощупывая животных, не спорили из-за каждого асса.
Шум, выкрики, свист бичей, плач, вопли дали знать, что на продажу вывели двуногих. Цены на них скакали в зависимости от войн, которые вели римляне за пределами полуострова. Каждая из побед выбрасывала на Бычий рынок тысячи новых невольников, одновременно снижая на них цену.
Толпа подступила в деревянному помосту с выставленными на нем мужчинами и женщинами, юношами и девушками, детьми. Ноги у всех были вымазаны мелом, головы покрыты лавровыми венками, ибо продавалась военная добыча. На мужчинах и детях не было одежды. Тела женщин покрывали грязные лохмотья.
По краю помоста важно прохаживался человек средних лет, плотного телосложения, с лицом кирпичного цвета. В левой руке у него были небольшие металлические весы, в правой – плеть с раздвоенным концом. Остановившись около высокого крепкого мужчины, угрюмо смотревшего себе под ноги, он ткнул в него рукояткой плети.
– Взгляните на этого эпирского Геркулеса. Такой