Чудо хождения по водам. Анатолий Курчаткин
руки перед собой на стол и лишь после этого посмотрел на В.
– Полагаешь? – проговорил он. – Ну, если полагаешь, то вперед! – Придвинул к себе один из микрофонов, снова сложил руки перед собой и провещал: – Господа!..
Совсем даже не о том, что произошло два дня назад на Запрудном, спрашивали В. Вернее, об этом тоже, но только в самом начале – и что он мог добавить к тому, что было уже и так широко известно? А дальше его стали засыпать вопросами, которых он, настроив себя на самые каверзные, все же не ждал. Про инопланетян и летающие тарелки – это было естественно, как и про египетские пирамиды, но при чем тут его отношение к картам и домино, играл ли он когда-нибудь в рулетку, пользовался услугами проституток и смотрят ли они с женой порнофильмы по видаку? Однако ему достало терпения на весь этот абсурд, сорвался В., когда его спросили, не чувствует ли он себя латентным гомосексуалистом. Видимо, на каком-то вопросе его должно было переклинить. Переклинило на этом.
– Простите, а почему вас это интересует? – вместо того, чтобы отвечать, задал В. встречный вопрос.
Журналистка, спросившая о гомосексуализме, – мутного возраста, сухая, непривлекательная, с крашеными медными перьями на голове вместо волос, того рода, про которых говорят «вобла», – начала было садиться и не села.
– Это будет интересовать читателей нашего издания, – выпрямляясь, ответила она. В ее интонации прозвучало некое особое достоинство. Словно она объявила, какое неизмеримое число подписчиков у ее издания.
– У вас что, специализированное издание для геев? – спросил В.
– Нет, не специализированное, но наши читатели очень интересуются этим вопросом.
– А почему они интересуются?
– Ну потому что интересуются, и все, – уже с нетерпением отозвалась журналистка. Как если бы топнула про себя ногой.
– Вот пусть они засунут этот интерес к себе в одно место, – тщетно пытаясь не выдать голосом кипящей в нем ярости, сказал В.
Волна из десятков голосов во мгновение ока поднялась и с рокотом прокатилась по залу, оплеснув собой самые дальние его закоулки. Возмущение это было, одобрение? – не понять.
– Можно, я так и напечатаю? – осведомилась журналистка.
Директор по связям не дал В. ей ответить.
– Прошу вас, господа, быть корректнее в своих вопросах, – сказал он, обращаясь к залу. С доброжелательной, снисходительной, располагающей улыбкой в голосе. – А от нашего уважаемого героя дня, – тут он повернулся к В., – мы, в свою очередь, тоже попросим корректности. И по существу, по существу! – переводя взгляд с В. обратно на зал, призвал он.
До этого, хотя вопросы и были не по существу, директор по связям молчал, не вмешивался, только вызывал поднимавших руку. Его все устраивало до этого. Ему было главное – чтобы В. про завод, про его продукцию. А В. отрабатывал свой красный конверт. Вворачивал про завод, расхваливал его продукцию и когда уместно, и когда неуместно. Он чувствовал себя обязанным. Он стал другим человеком,