Госпожа «Удачи». Андрей Чернецов
дело семи поколений рода Кайсаров…
– Ничего, – уверенно сказала я. – Я справлюсь!
– Ну-ну! – показала мне язык бабулька и метнулась к столу. – Что вы тут едите? Я тоже хочу!
Она спокойно села за стол и принялась уплетать все, что я до этого выставила на стол.
У меня от такого непосредственного поведения глаза на лоб полезли.
– Кстати, – сообщила старушка, – меня зовут Зубейда бин Рух, я живу в этом доме и присматриваю за ним уже много лет. Ой, как много…
– И сторожите, – усмехнулась я. – Но мы это уже поняли.
– Сторожу? – возвела брови домиком нахалка. – Пожалуй, что и так.
Сжевав изрядный кус хлеба с сыром и запив «Барбоссой» («А ведь сильна бабуля!» – мелькнула у меня мысль), она встала и с видом оскорбленной графини покинула кухню.
Уже в дверях обернулась и строго посмотрела на меня:
– Не видать тебе тут покоя, красотка! Это я тебе обещаю… Собрала бы ты свои пожитки и ехала восвояси туда, откуда явилась! Да ведь не выйдет – договор у тебя! Так что… – она зловеще хихикнула.
В это время в окно ворвался внезапный порыв ветра, занавески с легкомысленными кружевами вспорхнули, и резко распахнулась дверь. Где-то раздалось жуткое завывание, словно в дом ворвалась стая волков, и явственно раздался скрип половиц.
Я издала жуткий вопль.
– Ты слышал это? Кто-то идет!!
Парень икнул и нервно дернулся, а если учесть, что в руках у него был пистолет, то неудивительно, что следующим звуком под сводами отеля «Удача» стал грохот четырех выстрелов одновременно – сработали все стволы древнего самопала. Пресловутый магический кристалл оказался-таки заряжен.
Взвизгнула отрикошетившая пуля, разлетелась вдребезги лампа, нам на головы посыпалась штукатурка.
– Во… хвост Иблиса! – выдохнул парень. – Этот антиквариат таки работает…
– Осторожней надо быть, – ответила ему я, не спуская взгляда с проема двери.
В нем появилась Зубейда, уже без платка и расшитого монетами платья, а в суконном старомодном салопе и с волосами, стоящими дыбом. Даже удивительно, насколько быстро старая дама переоделась.
– Отдайте пистолет, мне так спокойнее будет, – проговорила она, подошла к юноше и с неожиданной силой вырвала ствол из его сведенных судорогой рук.
Гарун не сопротивлялся. Только снова сделал жест против нечистой силы.
На прощание бабка испепелила нас красноречивым взглядом и удалилась с гордо поднятой головой.
Гарун пристыженно посмотрел на меня.
– Ну, не сердись. Я же не служил в армии! И вообще не умею обращаться с оружием!
– Это я заметила, только зачем тогда, братец ты мой, за пистолет хвататься? – строго спросила я.
– Ну… вообще, я же все-таки мужчина… – почесал он затылок.
– Ты очень часто об этом напоминаешь, сам ведь говорил, что мужчина-то определяется поступками, а не словами, – строго сказала я, словно воспитательница детского сада, отчитывающая провинившегося