Колдовской круг. Сергей Пономаренко
моей груди. Преодолевая отвращение и страх, резким движением смахиваю его с себя. Рука, держащаяся за веревку, не выдерживает двойной нагрузки, соскальзывает, ноги теряют опору, и мир переворачивается вверх тормашками. Я зависаю вниз головой, а рюкзаки не позволяют мне принять прежнее положение. Кровь приливает к голове, стучит в висках, глаза застилает багровая пелена. До воды метра три, и там я замечаю что-то длинное, затаившееся. Крокодил?!
В ушах ужасный шум, через который едва пробивается голос Мануэля:
– Успокойся! Брось рюкзаки!
Тут до меня доходит, что я все время ору. Сбрасываю шлейки рюкзаков, и они один за другим летят вниз, прямо на чудовище в воде, вздымая кучу брызг. Мне удается подтянуться, ухватиться за веревку обеими руками, и я нащупываю ногами поверхность крутого склона.
– Как ты? – доносится обеспокоенный голос Мануэля.
– Бывало и получше! – Перед глазами вертятся разноцветные круги.
– Опускать дальше?
– Подожди. Дай осмотрюсь. – Кровь отхлынула от головы и зрение постепенно нормализовалось. Вместо крокодила внизу вижу притопленный ствол дерева. – Опускай!
И вот я стою по колено в воде. Вдруг возле меня с шумом падает бухта веревки, подняв волнение, и я, посмотрев вверх, вижу, как Мануэль прыгает на стоящее в двух метрах от края обрыва дерево, чудом удерживается на нем и начинает спуск по почти лишенному веток шершавому столбу. У меня то и дело замирает сердце, но вскоре весь ободранный, с расцарапанными лицом и руками, Мануэль оказывается внизу.
– Зачем тебе понадобилась такая акробатика? – говорю я осуждающе, но очень радуясь, что все обошлось. – У тебя же была веревка!
– Она нам пригодится – будем делать плот.
Бредем по коричневой воде, ничего не видя сквозь нее, когда по пояс, когда по грудь. Нервно посмеиваюсь, рассказывая, как приняла бревно за крокодила.
– Крокодилов здесь нет, только аллигаторы. Но есть более страшные чудовища: кровожадные пираньи и крошечные сомики-карнеро, любители забираться в интимные места.
Умеет Мануэль успокоить: раньше было брести мерзко, а теперь стало страшно. Если преподы придумают еще одно подобное этому испытание, буду проситься в Антарктиду – там живности поменьше, а лютый мороз я выдержу. Рядом с нами раздается странный шелестящий звук, и я замираю в страхе.
– Ты слышал? Что это?
– Не знаю. – Мануэль невозмутим и спокоен. – Из-за того, что вода мутная, здесь даже рыбы имеют голос. Главное – это не кайман и не пиранья. Отбрось страхи, не обличенные ни во что реальное, и почувствуй себя частью прекрасной природы. Любуйся и радуйся, что ты находишься здесь!
Ничем не прошибешь моего спутника. Можно позавидовать крепости его нервной системы. Его слова подействовали на меня благотворно: я стала спокойнее и, несмотря на усталость, стараюсь запечатлеть в памяти красоту тропиков. Все же есть прелесть в этом путешествии, и жаль, что нет фотоаппарата.
– Стой! Боа! – Подняв руку, словно регулировщик уличного движения,