1185 год. Игорь Можейко
Тайра, племянник правителя, задержался в своей усадьбе, прощаясь с красавицей женой и двумя детьми – восьмилетней дочерью и десятилетним сыном Рокудаем. Они молили его не оставлять их в Киото. Но Корэмори полагал, что взять семью с собой, обречь ее на бродячую военную судьбу, когда у него нет надежного убежища, еще опаснее, чем оставлять в Киото. Он надеялся, что победители не тронут женщин и детей.
– Я не могу взять тебя с детьми, – повторял он. – Как только мы укрепимся где-нибудь в глуши, я сразу пришлю за вами.
– Разве мы не клялись друг другу уйти из жизни вместе? – отвечала жена. – Как исчезают капли росы на одной и той же равнине.
– Помни, – говорил Корэмори, – если ты услышишь, что я погиб, не смей принимать постриг! Снова выходи замуж, устрой свою жизнь и воспитай наших детей. Не может быть, чтобы не нашлось на свете доброго человека, который бы тебя пожалел.
Слова, удивительные для феодала, скованного жесткими традициями средневекового общества. Ведь для вдовы знатного японца уход в монастырь был естественным и желанным: она была собственностью, которую нельзя передать никому, она не может, не должна существовать без мужа.
Корэмори сел на коня.
Дети не отпускали стремян, умоляя отца взять их с собой. Рыдала жена. Корэмори не мог заставить себя уехать.
И в этот момент во двор влетели разноцветной стаей братья князя. Все пятеро младших братьев – надежда рода Тайра.
– Что ты медлишь? – кричали они.
Князь показал на своих детей.
– Меня задержало горе малышей, – сказал он.
– Никогда я не могла подумать, что вы столь жестоки! – воскликнула супруга князя и, упав ниц, зарыдала, в отчаянии катаясь по земле. Домочадцы плакали во весь голос. «Навсегда остались звучать у князя в ушах эти рыдания; они слышались ему в плеске волн на западном море, в свисте ветра над безбрежным морским простором!»
А над Киото поднимались столбы черного дыма. Тайра, уезжая, поджигали свои дома и дворцы. От них огонь перекинулся на дома бедняков. Говорят, что в тот день сгорело пятьдесят тысяч хижин простых людей, лишь недавно вернувшихся в этот проклятый небом город.
Но судьба Киото уже не беспокоила Тайра – они спешили к морю, в свои западные родовые владения…
Братья догнали императорский кортеж только у моря. Их сопровождала тысяча всадников – арьергард разгромленной армии.
Затем прискакал старый самурай Садаёси с пятьюстами воинами. Он сообщил князю Мунэмори, что в столице нет войск Минамото, там догорают пожары, а в окрестностях скрывается множество людей из знати и бывших слуг Тайра, которые ждут прихода Минамото. Он долго уговаривал Мунэмори, чтобы тот повернул свои отряды обратно и с честью погиб в столице, перед тем перебив всех предателей. Но Мунэмори был непреклонен. Он знал, что, пока остается в родных владениях, пока у него в руках император и императорские регалии, он сохраняет надежду переломить ход войны. В сгоревшем городе он будет в ловушке.
Так