Я тебя отпускаю…. Руфина Раззакова
на – ты. Не думаю что я настолько старше тебя, чтобы ты обращался ко мне на – вы. – Он лишь улыбнулся, а я рассмеялась собственной шутке. Мда…Это клиника.
− Мне 28. Не уверен, что ты старше. Хотя…− Да он ещё пытается подколоть меня. Круто получается. Продолжаю смеяться.
− Если бы ты сказал что тебе 25, или 26, я бы конечно могла нагло соврать, что мне больше. Но тут… Мне 23.
− Так и знал! – Это прозвучало непонятно. То ли он огорчился, то был несказанно рад.
− Что это значит?
− Пока ты пыталась разглядеть меня, я пытался угадать твоей возраст. – Вот тебе раз. А я, было, решила себя признать неадекватной. Можно притормозить с диагнозом.
− Мы друг друга стоим. Горе Нострадамусы и разглядывальщики. – Тут он разразился смехом. Таким чистым, мальчишеским. Не знаю почему, но мне стало так хорошо. Я была готова смешить и развлекать его бесконечно. Лишь бы он вот так всегда смеялся и улыбался.
− Мы засиделись. Нам уже давно было пора наворачивать круги по парку.
− Точно.
С той самой встречи, мы почти не расставались. Стали друг для друга кем-то или чем-то больше, нежели просто парнем и девушкой. Нам было так свободно и уютно друг с другом, что я часто ловила на себя мысли: «Как я раньше без него могла жить?». Несмотря на свою занятость, у Алекса почти всегда получалось находиться рядом со мной. Он мог отменить встречи, прилететь с деловых переговоров, если я неважно себя чувствовала. Я совсем забыла, что значит быть – не любимой, с ним у меня получилось снова – влюбиться. Алекс стал для меня всем: любимым человеком, надежным другом, партнером по бизнесу, наставником в новых, пока ещё не понятных моему разуму, сферах. Казалось вот он, тот самый единственный, о котором мне как-то сказал Дэн.
Единственное, что периодически разрушало мою сладкую, похожую на затянувшийся блаженный сон, жизнь – его ревность. Сначала она казалась мне милой, безвредной. Мне льстило то, что он хотел быть единственным для меня. Чуть позже, ревность стала меня напрягать. Я начала высказыться Алексу, объяснять, что такое его поведение может испугать окружающих. И что таить, меня оно тоже начало пугать. Он соглашался, брал себя в руки. На время. Спустя ещё какое-то время, ревность перешла все границы. У нас начались скандалы. Иногда – с битьём посуды. Чаще, мои дизайнерские платья была разодраны в клочья – именно они, по мнению Алекса, были «яблоком раздора» между нами. Слишком открытые, слишком яркие, слишком короткие. С учётом того, что я не люблю декольте, предпочитаю насыщенные, темные цвета и принципиально не ношу короткого. Мои попытки уговорить Алекса обратиться за профессиональной помощью, заканчивались либо смехом, либо игнорированием.
Как истинно любящая девушка, я пыталась спасти положение самостоятельно. Советовалась с ним при выборе платья, макияжа. На ужинах, и прочих светских мероприятиях старалась не отходить от него, быть все время на виду. Но я не могла игнорировать, когда ко мне обращались. Людям было интересно беседовать со мной. Я, в свою очередь, должна была расширять