День ангела. Елена Ишутина
для нынешних театральных див. Ирена, несомненно, была бы готовой клоунессой, похлеще Ардовой, Ароновой или Воробей.
Мозг Троицкой-Огилви судорожно переводил украинскую мову. Оказывается, они целой ватагой завалились в дом вчера ночью, насвинячили тут, напачкали везде, выпили почти все запасы спиртного и даже на какой-то из картин расписались губной помадой. А карандашный набросок художника Иванова, что написал огромного Христа, не имеющий, между прочим, цены, Маргарита Львовна подарила этой Эмке-трубадурке. Что скажет Вадим Батькович на такую щедрость за чужой счет? Это где это видано?! Просто какой-то аттракцион неслыханной щедрости!
И еще совсем уже обезумевшая хозяйка зацеловала Милку-курилку, а та стала плакать и говорить, что ее так страстно даже родной муж никогда не целовал. Как можно целовать такую женщину, которая без мундштука нигде и не появляется?! Это все равно, что облизывать пепельницу! В общем, маразм крепчал в нашей компании с каждой минутой – ведь давно известно, что бабы без мужиков совершенно звереют, и отпускать их одних никак нельзя, а тем более – с такими большими деньгами. В общем, она еле отмыла следы нашего разгульного поведения, и если так дело пойдет и дальше, то она, Ирена Васильевна Шматко дальше такое безобразие терпеть, не намерена, так как нанималась она в приличную семью изысканных галерейщиков, а они ведут себя, как простые бакалейщики. Ну и все в таком вот роде.
– Стоп! Ирена Васильевна, ты можешь немного помолчать и дать мне какого-нибудь там Алко-Зельцера, например?
– Как вам не стидно, – пропела Ирена, опуская таблетку в стакан с холодной водой. Та зашипела.
– Ой, стыдно, ой стыдно. Ты мне лучше скажи, когда мой благоверный приедет? – спросила Маргарита, тяжело опускаясь на диван.
– Ужо, Андрейка за ним поехал…
– Куда это он поехал?
– Куда, куда. На Кудыкину гору! – и чуть помолчав, добавила, поджав губы: – В аэропорт, конечно!
Поставив стакан, Маргарита понеслась в ванную. Лицо – бледное, под глазами – круги. Ужас! Ее стало трясти то ли от волнения, то ли от того обилия алкоголя, которое было сконцентрировано у нее в крови за эти три дня. Она полезла в душ. «Быстрее, быстрее!» – подбадривала себя Рита. И только она дорисовала оставшийся без макияжа глаз, как в прихожей раздался звонок. Ничего не видя перед собой, она понеслась навстречу своему благоверному. Вадик вошел в дом, как триумфатор. Его глаза загадочно блестели. За ним шел Андрей, водитель, и аккуратно нес какой-то огромный деревянный чемодан…
– Хочу, чтобы ты немедленно взглянула на это сокровище, – без всякого вступления начал Огилви.
– Ну, конечно, конечно, главное – это твоя находка! – скороговоркой произнесла Маргарита.
– Подожди здесь, я должен их распаковать!
Как в детском саду, Рита закрыла ладонями глаза с одной только мыслью: а пахнет ли у нее изо рта перегаром!? И привычным способом дыхнула. Вроде нет. Голова сильно кружилась, подташнивало.
– Входи! –