Сыск во время чумы. Далия Трускиновская
в полную силу, Алехан показал список офицеров, которые командируются в чумную Москву.
Архаров увидел свою фамилию и поглядел на командира вопросительно. Вроде и не след отказываться от такого поручения, однако ж казалось ему, что Орловы ему покровительствуют, и на тебе…
– Вас, Архаровых, в полку два брата, пусть младший остается в Петербурге, – отвечал на взгляд Алехан. – И Григорий сам сказал тебе ехать. Ты у него на примете. Возглавишь бригаду Преображенского полка.
– Пусть так, – удрученно сказал Архаров и отошел от офицерского кружка.
Мало кому охота в двадцать девять лет помирать в чумном бараке.
Однако «Григорий» – «бодрствующий». То есть – бдит на страже, охраняя тех и то, к чему привязан душой. Что-то он имел в виду, особо сказав об этом назначении. А что – выяснится позднее.
Алехан уехал, и тут же в полку произошло разделение – на тех, кто оставался в столице, и тех, кого посылали воевать с чумой.
Остающиеся пытались как-то высказать сочувствие, но достаточно неуклюже. Отъезжающие вдруг явили по отношению к ним такое явное недоброжелательство, что вскоре остались одни.
– Вот те, бабушка, и Юрьев день, – сказал расстроенный Бредихин.
– Ничего, не трусь, ты себе и в Москве купчиху сыщешь, – ободрил его Медведев. – Там бабы мягкие, сочные, и на гвардейский мундир кидаются, задрав подол!
– Утешил… – буркнул Архаров. – Все бабы оттуда, поди, разбежались. Пойти собраться…
Офицеры заспорили – сколько и какого добра с собой везти. Сентябрь был прохладнее, чем обычно, однако до зимы далеко. Насколько затянется экспедиция – никто не ведал. Опять же, провиант и выпивка. Позволят ли гвардейцам снарядить толковый обоз, со всем необходимым, или для скорости марша ограничат их в багаже?
Они строили планы и пререкались, когда к плацу подкатила щегольская карета, дверца ее отворилась, и оттуда показалась нога в белом чулке, длины неимоверной. Следом же – другая, а за ней – и задние полы красивого серо-голубого кафтана, слева задранные шпагой.
Левушка выбирался из кареты комичным образом – нижней частью был уже на плацу, верхняя же никак не могла расстаться с уютным шелковым мирком, в котором явно царила незримая прелестница. Наконец, очевидно, комплименты были досказаны и ручки доцелованы, Левушка окончательно покинул карету, и она укатила прочь.
– Откуда это ты, Тучков? – спросил, подходя, Медведев, но Левушка отвечал не вдруг, как если бы не слышал вопроса. Его круглая мальчишеская мордочка была озарена блаженной улыбкой. И, коли присмотреться, была измазана румянами – очевидно, в карете Тучков не только дамские ручки целовал.
– Очнись, Тучков, – сказал, подходя, Архаров. – Ты где все утро пропадал?
– С матушкой в концерт ездили, сестрицу навещали. Ох, Николаша, что я слышал! Им из Вены нотные тетради прислали, там князь Голицын посланником, он музыку обожает! Что за мелодии! Князь юные дарования пригрел, братца