Парижские тайны. Том 2. Эжен Сю
мрак; на потемневших и сырых стенах висят ржавые цепи различной толщины и длины; весь пол почти сплошь завален грудами обломков железа и чугуна.
Троекратный стук в дверь, видимо условный, привлек к себе внимание содержателя меблированных комнат, а одновременно скупщика и укрывателя краденого.
– Войдите! – крикнул он.
На пороге показался человек.
Это был Николя, сын вдовы казненного.
Он был очень бледен; выражение его лица было еще более зловещим, чем накануне вечером, и вместе с тем было заметно, что он старался изобразить притворную и шумную веселость в завязавшемся затем разговоре (сцена эта происходила на следующий день после драки этого злодея со своим братом Марсиалем).
– Ах, это ты, дружище! – радушно сказал содержатель меблирашек.
– Конечно, папаша Мику; я приехал обделать с вами небольшое дельце.
– В таком случае притвори дверь… поплотнее притвори дверь…
– Дело в том, что моя собака и небольшая моя тележка остались там, снаружи… а в ней – товар.
– Что ж ты мне привез? Должно, свинчатки?[6]
– Нет, папаша Мику.
– Ну уж, конечно, и не металлическую мелочь со дна реки, ты ведь в последнее время совсем обленился, совсем своим делом не занимаешься… так, может, это железяки?[7]
– Да нет же, папаша Мику; это краснушка…[8] там у меня четыре слитка… И весят они не меньше полутораста фунтов: мой пес их с трудом дотащил сюда.
– Неси-ка сюда свою краснушку; мы все сейчас взвесим.
– Вам придется мне помочь, папаша Мику, а то у меня рука сильно болит.
И при воспоминании о драке со старшим братом на лице у злодея появилось одновременно выражение злобы и жестокой радости, как будто его месть уже увенчалась успехом.
– А что у тебя с рукой, малый?
– Так, пустяки… вывихнул.
– Надо раскалить железо на огне, опустить его в воду и сунуть руку в эту почти кипящую жидкость; так поступаем мы, торговцы старым железом… прекрасное средство!
– Спасибо, папаша Мику.
– Ладно, пошли за твоей краснушкой; так и быть, я помогу тебе, лентяй!
Они дважды ходили за слитками: вытащили их из небольшой тележки, куда был впряжен огромный дог, и притащили в лавку.
– Это ты здорово придумал с тележкой! – пробормотал папаша Мику, устанавливая деревянные чаши огромных весов, подвешенных к потолочной балке.
– Да, когда мне нужно что-нибудь привезти, я ставлю тележку и усаживаю моего дога в лодку, а причалив к берегу, запрягаю его. Кучер фиакра, пожалуй, проболтаться может, а мой пес – никогда.
– А дома у вас все благополучно? – осведомился скупщик краденого, взвешивая медные слитки. – Как мать, как сестра, обе здоровы?
– Да, папаша Мику.
– И дети тоже?
– Дети тоже. А где, кстати, ваш племянник Андре?
– Не говори! Он вчера знатно кутил; Крючок
Листы свинца, которые воры сдирают с кровель.
Железо.
Медь.